Силы враждебных флотов были почти равны, так как каждый из них состоял из восьми кораблей; но у англичан был 90-пушечный корабль, тогда как одно из французских судов было только тяжелым фрегатом, который занял место в линии. Несмотря на то, что в данном случае общее направление французской политики должно было бы определить действие энергичного флотоводца, ответственность за уклонение от сражения должна быть возложена на коммодора Детуша (Destouches) или какую-либо другую причину, независимую от тех конечных целей операций, о которых так много приходится читать в сочинениях по французской морской истории. Погода была дурная и угрожала штормом; и ветер, изменив свое направление один или два раза, подул с северо-востока, при большом волнении; но теперь он уже стал попутным для входа в бухту. Оба флота к этому времени были на левом галсе, держа в море, – французы впереди и на ветре у англичан (В, В). С этой позиции они повернули последовательно через фордевинд (c), обойдя последних с носу, и, заняв подветренное положение, получили возможность стрелять из орудий нижних батарей, чего не позволяло наветренным кораблям большое волнение. Англичане шли прежним курсом до тех пор, пока не оказались на траверзе неприятельской линии (а, b), после чего все вместе повернули через фордевинд и вскоре затем атаковали противника обычным образом и с обычными результатами (С). Три авангардных корабля получили сильные повреждения такелажа, но, в свою очередь, сосредоточив огонь главным образом на двух головных кораблях неприятеля, они нанесли серьезные повреждения их корпусам и такелажу. Тогда французский авангард спустился, и Арбутнот, в замешательстве, приказал своему авангарду опять держать круто к ветру. Коммодор Детуш исполнил теперь весьма искусный маневр, продефилировав перед ним. Дав сигнал своему арьергарду повернуть на другой галс (е), он провел остальную часть своей эскадры мимо выведенных из строя английских кораблей и, последовательно обрушив на них залпы своих сравнительно свежих кораблей, повернул через фордевинд (d) и ушел в море (D). Этим и окончилось сражение, в котором англичане, несомненно, пострадали больше французов, но со своей обычной настойчивостью они, будучи не в состоянии преследовать неприятеля в море, направились в бухту (D) и соединились с Арнольдом, разрушив таким образом планы французов и американцев, на которые возлагал такие большие надежды Вашингтон. После тщательного изучения описания этого сражения не остается сомнения в том, что французы вышли из него в лучшем состоянии, чем англичане, и они действительно утверждали, что одержали победу; тем не менее конечные цели экспедиции не позволили им снова попытать счастья в борьбе с флотом почти равной им силы
[143].
Морской путь морем был, таким образом, открыт и удерживался силой, а потому еще две тысячи английских войск, отплыв из Нью-Йорка, достигли Виргинии 26 марта, а последующее прибытие Корнуэлля (в мае) увеличило число их до семи тысяч. Операции обеих сторон в течение весенних и летних месяцев, когда американцами командовал Лафайетт, не затрагивают нашего предмета. В начале августа Корнуэлль, действуя по распоряжению Клинтона, отвел свои войска в глубь полуострова, между реками Йорк и Джемс, и занял Йорктаун.
Вашингтон и Рошамбо встретились 21 мая и решили, что положение вещей требовало, чтобы по прибытии французского вест-индского флота усилия его были направлены против Нью-Йорка или Чезапика. Таков был смысл депеши, найденной де Грассом по приходе его к Французскому мысу; союзные генералы стянули свои войска к Нью-Йорку, где они могли помочь операциям против первого объекта и находились ближе ко второму, чем раньше.
В обоих случаях результат – как по мнению Вашингтона, так и по мнению французского правительства – зависел от превосходства морской силы; но Рошамбо частным образом известил адмирала, что при выборе театра предполагаемых операций он отдает предпочтение Чезапику и что, сверх того, французское правительство уклонилось от предоставления средств для формальной осады Нью-Йорка
[144]. Поэтому предприятие приняло вид обширной военной комбинации, успех которой зависел от легкости и быстроты передвижения и от отвода глаз неприятеля от истинного объекта; специальные свойства флота прекрасно приспособлены к достижению таких целей. Сравнительная близость Чезапика, большая глубина его вод и более легкая проводка флота по его фарватеру сравнительно с нью-йоркским были дальнейшими основаниями для принятия всего плана благоразумным моряком; и де Грасс охотно принял его, не создавая затруднений, не требуя изменений, которые потребовали бы обсуждения и задержки.
Раз решившись, французский адмирал действовал с большим благоразумием, быстротою и энергией. Тот же самый фрегат, который доставил депеши от Вашингтона, был послан обратно, так что к 15 августа союзные генералы узнали о предстоящем прибытии флота. Три тысячи пятьсот солдат были предоставлены в распоряжение адмирала губернатором Французского мыса, при условии, чтобы в бухте осталась испанская эскадра, которую вызвал де Грасс. Последний достал также от губернатора Гаваны денег, в которых американцы крайне нуждались, и, наконец, вместо того чтобы ослабить свои силы посылкой конвоев во Францию, как желал этого двор, он отвел все наличные суда в Чезапик. Чтобы возможно дольше скрыть свои цели от неприятеля, он прошел через Багамский канал, так как этим путем пользовались реже, и 30 августа стал на якорь в Линнгавенской бухте (Lynnhaven Вау), сразу за Чесапикскими мысами, с двадцатью восемью линейными кораблями. За три дня до этого, 27 августа, французская эскадра под командой де Барра (de Barras), стоявшая в Ньюпорте, – восемь линейных кораблей с четырьмя фрегатами и восемнадцатью транспортами, – отплыла на соединение с ним, сделав, однако, большой крюк в море, чтобы избежать встречи с англичанами. Это было особенно необходимо потому, что эскадра везла французскую осадную артиллерию. Войска, под начальством Вашингтона и Рошамбо, перешли Гудзон 24 августа, двигаясь по направлению ко входу в Чезапикскую бухту. Таким образом, различные вооруженные силы – морские и сухопутные – сходились к намеченному объекту, Корнуэллю.
Англичан всюду преследовала неудача. Родней, узнав об отплытии де Грасса, послал четырнадцать линейных кораблей под командой Гуда в Северную Америку, а сам в августе отплыл в Англию вследствие своего болезненного состояния. Гуд, идя прямым путем, дошел до Чезапика тремя днями раньше де Грасса, заглянул в бухту и, найдя ее пустой, отправился в Нью-Йорк. Здесь он встретил пять линейных кораблей под начальством Грэвза (Graves), который, как старший чином, принял командование всеми силами и отплыл 31 августа в Чезапик, надеясь перехватить де Барра до соединения его с де Грассом. Лишь через два дня после выступления союзных армий сэр Генри Клинтон убедился, что они направились к армии Корнуэлля и находились уже слишком далеко, чтобы он мог догнать их.
