Незначительный интерес морских операций 1780 г. в Европе сосредоточивается вокруг Кадикса и Гибралтара. Эта крепость была осаждена испанцами немедленно после объявления ими войны, и, хотя успешно сопротивлялась непосредственной атаке, тем не менее снабжение ее боевыми и продовольственными припасами представляло предмет серьезнейших забот, затруднений и небезосновательных опасений. Ради этого снабжения Родней отплыл 29 декабря 1779 г., имея под своей командой двадцать линейных кораблей, с большим конвоем и подкреплениями для Гибралтара и Менорки, а также с судами, торговавшими с Вест-Индией. Последние отделились 7 января и ушли под охраной четырех фрегатов, а на следующее утро Родней встретился с испанской эскадрой из семи военных кораблей и шестнадцати тендерных, которые и взял в плен. Двенадцать из последних, нагруженные провиантом, были отведены в Гибралтар. Неделю спустя, в час пополудни, показалась на юго-востоке испанская эскадра из одиннадцати линейных кораблей. Эскадра эта продолжала держаться на том же курсе, предполагая, что видит корабли с продовольствием для Гибралтара, не охраняемые военными кораблями, – несчастное заблуждение, от которого он очнулся уже слишком поздно, чтобы успеть избежать опасности; это произошло от еще более несчастной оплошности, а именно оттого, что флот не выслал на разведку фрегатов. Когда испанский адмирал Дон-Хуан де Лангара понял свою ошибку, то пытался бежать; но английские корабли были обшиты медью в подводной части, и Родней, дав сигнал общей погони, нагнал его, врезался между ним и портом его назначения, несмотря на ветреную ночь, близость подветренного берега и опасные мели, и взял в плен главнокомандующего с шестью линейными кораблями. Седьмой был взорван. Погода продолжала оставаться бурной, так что один из призов потерпел крушение и еще один был загнан в Кадикс; несколько английских кораблей также находились в большой опасности, но счастливо избежали ее, и через несколько дней вся эскадра вошла в Гибралтарскую бухту. Конвой, предназначенный для Менорки, был тотчас же отослан туда, и немедленно после возвращения охранявших его военных кораблей, 13 февраля, Родней отплыл в Вест-Индию с четырьмя линейными кораблями, послав остальную часть своих сил с призами в Англию под начальством адмирала Дигби (Digby).
Политическое положение и партийные разногласия в Англии, а также неизбежная сравнительная слабость флота Канала были таковы, что трудно было найти адмирала, который пожелал бы принять на себя командование. Замечательный офицер, адмирал Баррингтон, завоеватель острова С.-Лючиа, отказался занять первое место, хотя и соглашался служить вторым в порядке командования, даже и в подчинении у младшего по чину
[157]. Союзный флот из тридцати шести линейных кораблей собрался в Кадиксе. Их крейсерства, однако, ограничивались побережьем Португалии; их единственной заслугой – хотя, правда, очень важной – было взятие в плен целого конвоя, богато нагруженного военными припасами, предназначенными для Ост– и Вест-Индии. Ввод в Кадикс шестидесяти английских призов, почти с тремя тысячами пленников, был источником большой радости для Испании. 24 октября де Гишен, возвратившись после состязания с Роднеем, вошел в тот же порт со своей вест-индской эскадрой из девятнадцати линейных кораблей; но собравшиеся здесь огромные силы не сделали ничего. Французские корабли возвратились в Брест в январе 1781 г.
Хотя война 1780 г. и не дала военных результатов в Европе, она обусловила событие, которое не может быть всецело обойдено молчанием никакой историей морской силы. Это был вооруженный нейтралитет, во главе которого стояла Россия, в соединении со Швецией и Данией.
Притязания Англии на захват имущества неприятеля на нейтральных судах тяжело ложились на нейтральные державы, особенно на Балтийские и на Голландию, в руки которой, так же как и в руки австрийских Нидерландов, война передала почти всю транзитную торговлю Европы, тогда как произведения стран Балтики – судостроительные материалы и хлеба – была именно теми товарами, которых Англия хотела лишить своих врагов. Декларации, окончательно сформулированные Россией и подписанные Швецией и Данией, настаивали на международном признании следующих четырех требований.
1. Чтобы нейтральные корабли имели право не только входить в неблокированные порты, но и совершать рейсы между портами воюющей нации; другими словами, требовалось сохранение неприкосновенности каботажной торговли воюющих сторон.
2. Чтобы имущество, принадлежащее подданным воюющей державы, было неприкосновенно на нейтральных кораблях. Это отвечает принципу, выраженному в известном теперь правиле: «на свободных кораблях свободное имущество».
3. Чтобы никакие предметы, кроме оружия и предметов вооружения, не считались контрабандой. Из последней исключались также предметы морского снабжения и съестные припасы, если только они не принадлежали правительству воюющей стороны.
4. Чтобы блокады для признания их обязательными поддерживались достаточными морскими силами, расположенными поблизости от блокируемого порта.
Так как договаривавшиеся стороны были нейтральными в настоящей войне, но в то же время обязались поддерживать эти принципы соединенным военным флотом, определенной минимальной численности, соглашение между ними получило название Вооруженного Нейтралитета. Вопрос о правильности различных деклараций относится к международному праву; но очевидно, что ни одно большое приморское государство, занявшее такое положение, какое занимала тогда Англия, не подчинилось бы первому и третьему требованиям, признав их справедливыми. Одна только политика могла бы побудить ее сделать это. Не встретив декларации прямыми возражениями, министерство и король решились пренебрегать ими, – образ действий, который в принципе оправдывался даже выдающимися представителями резкой оппозиции того времени. Неопределенная позиция Соединенных Провинций, разделившихся, как в дни Людовика XIV, между сторонниками Англии и Франции, вопреки столетнему союзу с первой, привлекала особенное внимание Великобритании. Их просили присоединиться к Вооруженному Нейтралитету; они колебались, но большинство Провинций сочувствовало ему. Один британский офицер зашел так далеко, что позволил себе стрелять по голландскому военному кораблю, который сопротивлялся обыску торговых судов, шедших под его конвоем; поступок этот, правильный или нет, способствовал раздражению Голландии против Англии. Последнею было решено, что если Соединенные Провинции уступят коалиции нейтральных стран, то им должна быть объявлена война. 16 декабря 1780 г. английское министерство было извещено, что Генеральные Штаты решились безотлагательно подписать декларации Вооруженного Нейтралитета. Сейчас же были посланы Роднею приказания занять голландские вест-индские и южноамериканские владения; подобные же приказания полетели и в Ост-Индию; из Гааги был отозван посол. Англия объявила войну четыре дня спустя. Таким образом, главное влияние Вооруженного Нейтралитета на войну выразилось в том, что колонии и торговля Голландии достались в добычу английским крейсерам. Лишний враг не представлял большего значения для Великобритании, географическое положение которой мешало соединению голландского флота с флотами других ее врагов. Владения Голландии везде попадали в ее руки, за исключением спасавшихся от этого Францией, тогда как кровавое, но совершенно непоучительное сражение между английской и голландской эскадрами в Северном море в августе 1781 г. было единственным подвигом, продемонстрировавшим старые голландское мужество и упорство.
