Границы находятся в пренебрежении и политически слабы, для побережья Залива и Тихого океана это верно абсолютно, а для Атлантического побережья – относительно в сравнении с долиной среднего течения Миссисипи. Когда судоходство вновь станет рентабельным, когда будет осознано, что три морские границы не только слабы в военном отношении, но и бедны из-за недостатка судоходства, тогда их соединенные усилия могут вновь заложить основы нашей морской силы. До того времени те, кто знает, каким тормозом для развития Франции явился недостаток морской силы, могут сетовать, что преобладание внутренних интересов приводит их страну к такой же недооценке этого великого оружия.
Среди существенных физических условий можно отметить очертания, подобные очертаниям Италии – вытянутому полуострову с центральной цепью гор, разделяющей его на две узкие полосы, вдоль которых в силу необходимости проходят пути, соединяющие различные порты. Только абсолютный контроль над морем может всецело обеспечить эти коммуникации, так как невозможно знать, в каком пункте может нанести удар неприятель, могущий появиться из-за горизонта, но все же, имея достаточные морские силы (центрально расположенные), можно надеяться атаковать флот неприятеля, который служит для последнего одновременно и базой и линией сообщений, прежде чем он нанесет серьезный ущерб. Длинный и узкий полуостров Флорида с портом Ки-Уэст (Key West) на его оконечности с первого взгляда напоминает Италию, несмотря на свой равнинный характер и редкое население. Сходство, может быть, только поверхностное, но кажется вероятным, что если главным театром морской войны будет Мексиканский залив, то сухопутные линии сообщения с оконечностью полуострова могут приобрести большое значение и стать объектом для нападения.
Когда море не только граничит со страной или окружает ее, но и разделяет ее на две или более части, то контроль над ним делается не только желательным, но и жизненно необходимым. Такое положение либо порождает и укрепляет морское могущество страны, либо делает ее бессильной.
Таково положение современного королевства Италии с ее островами Сардинией и Сицилией; вот почему в своей юности и все еще существующей финансовой слабости она проявляет такие упорные и разумные усилия для создания военного флота.
Некоторые утверждают даже, что, создав военный флот, определенно превосходящий флот неприятеля, Италия поступила бы правильнее, расположив свои силы не на островах, а на материке, ибо ненадежность линий сообщения на полуострове причинила бы серьезные затруднения вторгнувшейся армии, окруженной враждебным народом и подверженной угрозе с моря.
Ирландское море, разделяющее Британские острова, скорее похоже на лиман, чем на действительную водную границу, но история показала, какую опасность оно представляет для Соединенного Королевства. В дни Людовика XIV, когда французский флот почти равнялся соединенному английскому и голландскому, в Ирландии существовали серьезнейшие осложнения, и она почти полностью перешла под контроль туземцев и французов. Несмотря на это, Ирландское море скорее представляло опасность для англичан, – слабый пункт в системе их коммуникаций, – чем преимущества для французов. Последние не решались вводить свои линейные корабли в его узкие воды и высаживали свои десанты в океанских портах на юге и на западе. В решительный момент большой французский флот был послан к южному берегу Англии, где он наголову разбил союзников; одновременно двадцать пять фрегатов были посланы в канал Св. Георгия для действий против английских коммуникаций. Окруженная враждебным населением, английская армия в Ирландии находилась в большой опасности, но была спасена битвой при Бойне (Boyne) и бегством Якова II. Эти действия против коммуникаций неприятеля были чисто стратегическими и представляли бы теперь для Англии такую же опасность, как в 1690 г.
Испания в том же столетии представляла собою яркий пример слабости, вызванной подобным разделением государства на части, не скрепленные между собой сильным флотом. Она тогда удерживала еще, как остатки своего прошлого величия, Нидерланды (теперь Бельгия), Сицилию и другие итальянские владения, не говоря уже об ее обширных колониях в Новом Свете. Но уже тогда морское могущество Испании упало так низко, что один хорошо осведомленный и здравомыслящий голландец того времени мог заявить, «что вдоль всего побережья Испании плавают только немногочисленные голландские суда; и что со времени заключения мира в 1648 г. у нее стало так мало кораблей и моряков, что она начала официально нанимать наши суда для плаваний в Индию, тогда как прежде она тщательно старалась вообще не допускать туда иностранцев…» «Очевидно, – продолжает он, – что Вест-Индия, будучи как бы желудком Испании (ибо оттуда черпаются почти все доходы), должна быть соединена с нею, как со своею головою, морской силой, и что Неаполь и Нидерланды, будучи как бы двумя руками Испании, не могут оказывать ей поддержку или получать что-либо от нее по морю; все это может быть легко осуществлено нашими судами в мирное время и ими же сорвано в военное». Полустолетием ранее Сюлли, великий министр Генриха IV, характеризовал Испанию, «как одно из тех государств, чьи руки и ноги сильны и мощны, но чье сердце бесконечно слабо». С того времени испанский флот претерпел не только бедствия, но и уничтожение; не только унижение, но и разложение. Короче говоря, последствия были таковы, что судоходство прекратилось, а с этим погибли и мануфактуры. Правительство полагалось не на широкое развитие здоровой торговли и промышленности, способных пережить много тяжелых ударов, а на узкий поток серебра, струившийся из Америки через несколько кораблей, легко и часто перехватывавшихся крейсерами неприятеля. Потеря полдюжины галеонов не раз парализовала ее деятельность на целый год.
Пока шла война с Нидерландами, голландский контроль над морем заставлял Испанию посылать войска не морем, а дорогостоящим и длинным сухопутным путем. Та же самая причина довела Испанию до таких затруднений с продовольствием, что, по взаимному соглашению, которое в наше время может показаться весьма странным, оно доставлялось голландскими судами, которые таким образом поддерживали врагов своей страны, но получали взамен того наличные деньги, в которых нуждалась Амстердамская биржа.
В Америке испанцы защищались сами, как могли, за каменными стенами, без поддержки от своей метрополии, тогда как в Средиземном море они избежали вреда и ущерба главным образом вследствие индиферентизма Голландии, поскольку Франция и Англия не начали тогда еще борьбы за обладание им. История помнит примеры, когда Нидерланды, Неаполь, Сицилия, Менорка, Гавана, Манила и Ямайка вырывались в разное время из рук Испании – этой империи без судоходства. Короче говоря, морское бессилие Испании, бывшее вначале симптомом ее общего разложения, сыграло заметную роль в низвержении ее в пропасть, из которой она все еще не выбралась.
За исключением Аляски, Соединенные Штаты не имеют внешних владений – у них нет ни одной пяди земли, недоступной с суши. Контур их территории таков, что заключает в себе мало пунктов, особенно слабых вследствие их выдающегося положения, и все важные участки их границ могут быть легко достигнуты, – дешево по воде, быстро по железным дорогам. Слабейшая граница, Тихий океан, далеко отодвинута от самого опасного из возможных врагов. Внутренние ресурсы безграничны по сравнению с нынешними нуждами; мы можем бесконечно долго жить собственными ресурсами «в нашем уголочке» – выражение, которое автор слышал от одного французского офицера. Тем не менее, если в жизнь этого уголочка вторгнется новый торговый путь через Перешеек, то Соединенные Штаты, в свою очередь, могут испытать жестокое пробуждение тех, которые пренебрегли прирожденным правом всех народов – пользованием морем.
