Спустя три недели Бюсси прислал судно с известием о том, что его прибытие откладывается на неопределенное время вследствие эпидемии, свирепствующей в его войсках. Сюффрен поэтому решился поспешить со своим возвращением к берегу и отплыл 20 декабря. 8 января 1783 г. он стал на якорь близ Ганджама (Ganjam), в пятистах милях к северо-востоку от Куддалора, откуда он мог в любое время отплыть дальше с попутным ветром. Он поставил себе целью атаковать не только каботажные суда, но и английские фактории на берегу, так как бурун в это время часто был умеренный; но, узнав 12-го числа через один английский приз важную и печальную для французов весть о смерти Гайдер-Али, он отказался от всех второстепенных операций и тотчас же отплыл в Куддалор, надеясь обеспечить своим присутствием продолжение союза так же, как и безопасность гарнизона. Он прибыл на место 6 февраля.
За те четыре месяца, что он отсутствовал, неприбытие де Бюсси с войсками и появление Бикертона, который успел показаться на обоих берегах, серьезно поколебало дело французов. Мирным договор между англичанами и махратами был ратифицирован, и первые, освободившись от этой войны и получив подкрепления, атаковали султана на западном, или Малабарском, берегу. Влияние этой диверсии, конечно, сказалось на восточном берегу, вопреки усилиям французов поддержать там нового султана. Однако в начале ноября на Иль-де-Франсе прекратилась эпидемия в войсках, и если бы де Бюсси тогда вышел оттуда без промедления, то он и Сюффрен встретились бы теперь в Карнатике, обладая полным господством на море и большими шансами на берегу. Юз прибыл только два месяца спустя.
Оставаясь, таким образом, по-прежнему один, Сюффрен снесся с Типпу-Саибом (Tippoo-Saib), новым султаном Майсора, и отправился в Тринкомале; и только здесь он наконец соединился 10 марта с де Бюсси, которого сопровождали три линейных корабля и большое число транспортов. Горя желанием вывести войска в поле, Сюффрен отплыл 15-го числа с самыми быстроходными кораблями и на следующий день высадил отряд в Порто-Ново. Он возвратился к Тринкомале 11 апреля и у входа в гавань встретился с флотом Юза, состоявшим из семнадцати линейных кораблей. Поскольку с ним была только часть его сил, никакого сражения не последовало, и англичане отправились в Мадрас. Теперь как раз дул юго-западный муссон.
Нам нет нужды следить шаг за шагом за несложными операциями следующих двух месяцев. Поскольку Типпу сражался на другом берегу полуострова, а де Бюсси проявлял мало энергии, тогда как Юз находился близ берега с превосходными силами, то дела французов на суше стали идти все хуже и хуже. Сюффрен, имея только пятнадцать кораблей против восемнадцати английских, не желал идти под ветер Тринкомале, боясь, что последний может в таком случае попасть в руки неприятеля прежде, чем он успеет возвратиться туда. При таких условиях английские войска выступили из Мадраса, пройдя поблизости от Куддалора, и расположились лагерем к югу от него у берега моря. Недалеко от армии находились тендера и легкие крейсера, а адмирал Юз с крупными кораблями стоял на якоре милях в двадцати к югу, где, будучи на ветре, он прикрывал упомянутую часть английских сил.
Чтобы оценить по достоинству дальнейшие действия Сюффрена, необходимо обратить внимание на тот факт, что де Бюсси, хотя и будучи главнокомандующим на суше и на море, не осмелился приказать ему оставить Тринкомале и идти к нему на помощь. Дав почувствовать всю глубину опасности, он передал ему, что не следует оставлять порт иначе как в том случае, если он услышит, что армия заперта в Куддалоре и блокирована английской эскадрой. Письмо об этом было получено 10 июня. Сюффрен не стал больше ждать. На следующий день он отплыл, и через сорок восемь часов его фрегаты увидели английский флот. В тот же день, 13-го числа, после жаркого сражения французская армия была заперта в городе, за очень слабыми стенами. Все зависело теперь от действий флотов.
При появлении Сюффрена Юз передвинулся на другое место, став на якорь на расстоянии от четырех до пяти миль от города. В течение трех дней господствовали переменные ветры, но по возобновлении муссона 16-го числа Сюффрен приблизился к неприятелю. Английский адмирал, не желая принять сражение на якоре и под ветром, в чем был совершенно прав, поднял паруса; но, придавая большее значение наветренному положению, чем предотвращению соединения морских сил с сухопутными, он отошел от берега в море с южным или юго-восточным ветром, несмотря на свое превосходство в численности. Сюффрен построился на том же галсе, и эту ночь и следующий день противники провели в маневрировании. В восемь часов утра 17-го французская эскадра, не поддавшись попыткам Юза увлечь ее в море, стала на якорь близ Куддалора и установила связь с главнокомандующим. Тысяча двести человек гарнизона были поспешно посажены на суда для замещения недостававшей орудийной прислуги.
До 20-го числа ветер, неожиданно установившись с запада, лишил Юза того преимущества, которого он искал. И, наконец, в этот день он решился принять сражение и ждать атаки. Она была предпринята Сюффреном с пятнадцатью кораблями против восемнадцати, причем огонь был открыт им в четыре часа пятнадцать минут пополудни и продолжался до половины седьмого. Потери обеих сторон были почти равны; но английские корабли, покинув как поле сражения, так и свои армий, возвратились в Мадрас. Сюффрен стал на якорь перед Куддалором.
Затруднения британской армии были теперь очень велики. Тендера, от которых зависело их снабжение, бежали перед сражением 20-го числа, и результат последнего сделал, конечно, невозможным их возвращение. Легкая кавалерия султана нападала на ее коммуникации на суше. 25-го числа командовавший ею генерал писал, что «душевные мучения не дают ему ни минуты покоя со времени ухода флота, так как он знает свойства г-на де Сюффрена и видит, что французы получили огромное преимущество теперь, когда армия англичан предоставлена самой себе». Он перестал тревожиться, только получив известие о заключении мира, которое привез 29-го в Куддалор парламентер Мадраса.
Если у читателя осталось еще какое-либо сомнение относительно сравнительных достоинств двух флотоводцев, то последние дни кампании, конечно, устранят его. Юз ссылается на большое число больных и на недостаток воды как на причины его отказа от борьбы. Затруднения Сюффрена, однако, были столь же велики
[187]; и если он имел преимущество в обладании портом Тринкомале, то не забудем, что он сам приобрел его превосходством своего руководства и деятельности. Тот простой факт, что с пятнадцатью кораблями Сюффрен принудил восемнадцать кораблей противника снять блокаду, освободил осажденную армию, усилил собственный экипаж и победоносно выдержал бой, производит впечатление, которое не следует умалять в интересах истины
[188]. Вероятно, что самоуверенность Юза была сильно потрясена предшествовавшими встречами с Сюффреном.
