С этого времени до 14 февраля Гуд сохранил свою позицию на виду французского флота, который остался крейсировать в открытом море, к югу от него. 1-го числа прибыло посылочное судно от Кемпенфельдта с известием о рассеянии французских подкреплений, шедших в Вест-Индию, – что должно было оживить надежды Гуда на успех его смелой попытки в случае прибытия Роднея. Этому, однако, не суждено было случиться. Бримстон-Хилл сдался 12-го числа, после славной обороны. 13-го числа де Грасс отвел свой флот, состоявший теперь из тридцати трех линейных кораблей, в Невис и стал там на якорь. В ночь на 14-е число Гуд созвал на свой корабль всех капитанов, приказал им поставить их часы точно по своим, и в 11 часов пополудни все корабли, один за другим, без сигнала и без шума обрубили канаты, подняли паруса и направились на север, обойдя оконечность острова, не замеченные французами или, по крайней мере, без всяких препятствий с их стороны.
Как стратегически, так и тактически замыслы и диспозиция Гуда были превосходны, и исполнение их делало честь искусству и настойчивости его самого и его капитанов. Операция его, рассматриваемая в отдельности, представляется совершенно блестящей; но если учесть при этом общее положение Англии в то время, она дает основания к еще более высокой оценке качества адмирала
[193]. Остров Св. Киттса, сам по себе, не стоил большого риска; но было чрезвычайно важно для Англии, чтобы в ведение ею морской войны были внесены энергия и смелость и чтобы флаг ее озарился лучами большой победы. Материальный успех не был достигнут. Шансы, хотя и приблизительно равные, все-таки обратились против Гуда, но каждый человек в этом флоте должен был ощутить блеск смелого предприятия и подъем духа, следующий за великим подвигом. Если бы этот флотоводец руководил операциями, от которых зависели более важные результаты, если бы он был первым, а не вторым при Чезапике, то Корнуэлль мог бы быть спасен. Характер операции – занятие якорной стоянки, оставленной неприятелем, – был бы почти аналогичным; поучительно сравнивать обе эти операции с выручкой Куддалора Сюффреном.
Поведение де Грасса в описанном сейчас деле также должно рассматриваться не только по отношению к частному случаю, но и к общим условиям войны; взвешенное, таким образом, и сопоставленное с другими, почти аналогичными случаями, упущенными этим адмиралом, оно позволяет дать справедливую оценку его военных способностей. Разбор этот, однако, лучше отложить до теперь уже недалекого конца кампании. Здесь же мы считаем наиболее полезным обратить внимание на то, что упущение де Грассом случая разбить эскадру Гуда на якорях, хотя эскадра его была, по крайней мере, на пятьдесят процентов сильнее английской, строго согласно с французским принципом подчинять деятельность флота так называемым частным операциям; ибо нет ничего столь поучительного, как исследование влияния неверного принципа на неудачный исход сражения. Слабость Гуда по сравнению с противником умаляла значение его командующей позиции для достижения наступательных целей. До тех пор, пока де Грасс держался на ветре, он сохранял свои коммуникации с Мартиникой и при этом был достаточно силен для того, чтобы в случае необходимости установить связь с войсками, стоявшими перед Бримстон-Хиллем. Было вероятно, как это и подтвердили события, что намеченная операция взятие острова Св. Киттса – удастся, несмотря на присутствие здесь английского флота; а «французский флот всегда предпочитал славу обеспечения территориального завоевания, быть может, более блестящей, но менее реальной славе взятия нескольких кораблей».
Таким образом, де Грасс как будто бы должен считаться свободным от обвинения в какой-либо ошибке, за исключением того, что не смог подняться выше традиций своего флота. Однако за несколько дней до сдачи острова и отплытия английского флота к нему присоединились два линейных корабля, сообщившие ему о рассеянии ожидавшегося конвоя с подкреплениями из Европы
[194]. Тогда для него стало ясно, что флот его не сможет усилиться до прибытия Роднея на помощь неприятелю, после чего последний все равно будет сильнее французов. До тех же пор его тридцать линейных кораблей имели значительный перевес над двадцатью двумя английскими, ожидавшими, как он это знал, его нападения; тем не менее он позволил им спокойно уйти. Его собственное объяснение ясно указывает, что он не имел намерения атаковать врага на якоре:
«На следующий день после капитуляции Бримстон-Хилла имелась возможность повести тщательное наблюдение за Гудом и сразиться с ним, как только он поднимет паруса и отойдет от завоеванного острова. Но наш провиант был на исходе, нам хватило бы его только на тридцать шесть часов. Несколько тендеров прибыли в Невис, и вы, конечно, согласитесь, что, прежде чем сражаться, надо жить. Я отплыл к Невису, оставаясь все время на ветре и не упуская из виду неприятеля, так как был всего в полутора лигах от него, при этом я старался погрузить на свои корабли необходимые припасы так быстро, как только возможно. Гуд отплыл ночью, без сигналов, и на следующее утро я нашел только больных, которых он оставил на берегу»
[195].
Другими словами, Гуд удерживал свою позицию с выдержкой, смелостью и искусством, пока у него оставались шансы на успешное сопротивление, но не стал ждать атаки противника при подавляющем преимуществе на стороне последнего… Что же сказать о вышеприведенной ссылке графа де Грасса на недостаток провианта? Разве он не знал за месяц до того, на сколько времени хватит у него запаса его? Разве он не знал за четыре дня до отплытия Гуда, что с ним уже были, вероятно, все корабли, на которые он мог рассчитывать в предстоявшей кампании, в то время как англичане, наверное, должны были получить подкрепления? И если позиция Гуда была настолько сильна, насколько могли сделать ее обдуманность, профессиональное искусство и смелость, то не имела ли она, при всем том, слабых пунктов? Разве не находились подветренные корабли его под ветром у де Грасса и разве не мог бы последний задержать их, если бы они попытались вылавировать на ветер? Если нельзя было подойти к головным кораблям противника, то что мешало атаковать третий и последующие линии двумя или даже тремя кораблями каждый? Письмо Сюффрена, относящееся к подобному же положению вещей при С.-Лючии
[196], но написанное за три года перед описываемым событием, кажется прямо пророческим.
