Поврежденный корабль, отправленный де Грассом в Басс-Терр, не успел еще отойти далеко, как слабый свет утренней зари возвестил приближение 12 апреля – дня, вдвойне знаменитого в морских летописях. Солнце, не вполне еще закатившееся над утомленными эскадрами Сюффрена и Юза, ставшими на якорь после боя их самой яростной схватки близ Цейлона, в то же самое время осветило своими ранними лучами начало битвы между Роднеем и де Грассом
[199]. Последняя, по своим результатам, была величайшим морским сражением этого столетия; ее влияние на ход событии было очень велико, хотя далеко не так решительно, как могло бы быть она сопровождалась обстоятельствами необыкновенного, хотя до некоторой степени искусственного блеска, и в частности отмечена маневром, – на который смотрели как на исключительно смелый и решительный, – «разрывом линии». Следует прибавить, что оценка этого сражения вызвала бурную дискуссию, и множество деталей его приведенных надежными свидетелями, так запутаны и непоследовательны вследствие главным образом непостоянства ветра, что теперь невозможно сделать ничего более, как попытаться согласовать их в полном описании. Несмотря на это, основные черты сражения могут быть изображены с достаточной точностью, и это мы прежде всего сделаем в сухом и кратком изложении; на схему, которая представится после этого воображению читателя, будут затем уже нанизаны детали, придающие красочность, жизненность и интерес этой великой картине.
На рассвете
[200] (около половины шестого
[201]) английский флот, который повернул на правый галс в два часа пополуночи, лежал на правом галсе, при ветре от OS, необычном в этот час утра (план XXI, А). Он находился тогда милях в пятнадцати от островов Святых, расположенных на норд-норд-ост от него и в десяти милях от французского флота, шедшего на северо-восток. Последний, вследствие событий этой ночи, был сильно рассеян, так что расстояние между самыми наветренными (т. е. находившимися дальше всего на восток) и самыми подветренными судами его, среди которых находился флагманский корабль Ville de Paris, равнялось восьми или десяти милям
[202]. Тревога за Zélé задерживала французского адмирала с сопровождавшими его судами под малыми парусами на южном курсе на левом галсе (А). Англичане лежали на правом галсе и для них ветер дул на ост-норд-ост
[203], поэтому, как только рассвело, они увидели французов под ветром у себя. Среди последних был и шедший на буксире фрегата отделившийся корабль (Zélé) со снесенными бушпритом и фок-мачтой, лежавшими на баке (а).
Для того чтобы отогнать французов дальше под ветер, Родней послал четыре корабля (b) в погоню за Zélé. Де Грасс, как только заметил это, дал сигнал своему флоту спуститься (с), как того желал Родней, и в то же время построиться в боевую линию, призвав, таким образом, к себе корабли, находившиеся на ветре. Англичане также быстро построились в линию, и корабли, посланные в погоню, были отозваны в 7 часов утра. Де Грасс, видя, что, продолжая держать на том же курсе, он совсем потеряет наветренное положение, опять привел к ветру на левом галсе (с'); как раз к этому времени бриз изменил направление на OSO и О, т. е. в его пользу, и положение враждебных эскадр относительно ветра сделалось почти одинаковым. Вскоре, однако, французы выиграли гонку, благодаря тому же превосходству в парусности, которое позволило им предыдущие дни выйти на ветер относительно англичан, и если бы не неловкость Zélé, они, возможно, смогли бы и совсем избавиться от столкновения с ними (план XXI, В). Их головные корабли первыми прошли точку пересечения их курсов, сходившихся под острым углом, тогда как английский головной корабль Marlborough врезался во французскую линию, по одним сведениям, около шестого, а по другим – около десятого корабля. Конечно, к этому времени бой уже начался, и девятый корабль французской линии Brave открыл огонь по Marlborough в 7 ч. 40 м. утра. Поскольку намерения расстраивать линию раньше не имелось, последний, во исполнение сигнала Роднея, спустился и прошел вдоль подветренного борта неприятеля, что сделали и другие последовательно подходившие английские корабли. Сражение вступило, таким образом, в обычную и нерешительную фазу прохождения враждебных флотов один мимо другого на противоположных галсах, но так как, однако, ветер был очень легок, то бой принял более жаркий характер, чем бывает обыкновенно при таких условиях, ибо корабли двигались со скоростью от трех до четырех узлов. После того как враждебные линии опять разошлись южнее пункта их встречи, де Грасс дал сигнал спуститься на четыре румба к SSW, введя, таким образом, свой авангард (В, и) в бой с неприятельским арьергардом и не позволяя последнему достигнуть его арьергарда без повреждений. Однако две опасности угрожали французам в случае следования их прежним курсом: последний своим направлением на S или SSW приводил их в штилевую полосу близ северной оконечности Доминики, а непостоянство ветра делало возможным, что в случае захода его к югу неприятель пройдет через их линию и выйдет на ветер, а это, в свою очередь, должно было принудить их к решительному бою, которого французская политика так избегала. Так оно и случилось. Поэтому в 9 ч. 30 м. утра де Грасс дал своему флоту сигнал повернуть всем вместе через фордевинд и лечь на один галс с английским флотом. Исполнение сигнала было, однако, невозможно: флоты были слишком близки один к другому для такой эволюции. Тогда он дал другой сигнал привести сначала круто к ветру и затем повернуть, через фордевинд последовательно, что также не удалось. И в пять минут десятого произошло то, чего он страшился. Ветер зашел к югу, сбив с курса все те французские корабли, которые не успели спуститься ранее, т. е. те, у которых английские корабли были близко под ветром (план XXI, С). Родней на корабле Formidable в это время как раз сближался с четвертым кораблем, шедшим за де Грассом. Придержавшись круто к переменившемуся ветру, он прошел через французскую линию в сопровождении пяти следовавших за ним кораблей (С, а), тогда как почти в тот же момент и по тем же причинам шестой его корабль (С, b) прошел в промежуток французской линии, образовавшийся на траверзе у него, а за ним последовал весь английский арьергард. Боевая линия французского флота была, таким образом, разорвана в двух местах колоннами неприятельских кораблей, шедшими в таком тесном строе, что корабли его должны были бы уклониться в сторону, даже если бы ветер не мешал их действиям. Все принципы, на которых строился линейный бой, а именно – взаимная поддержка и наличие особой зоны для действия артиллерии каждого корабля, были нарушены теперь для французов и, напротив, соблюдены для английских отрядов, прошедших через их линию; вторжение вражеских колонн не только расстроило линию французов, но и сбило их под ветер. Наконец, им предстояло еще построиться в новую линию и соединить три группы, на которые они разделились, т. е. решить тактическую задачу, трудную при всяких обстоятельствах и вдвойне трудную, когда флот находится под впечатлением неудачи и имеет дело с сильнейшим неприятелем; последний, несмотря на беспорядок в его строю, был все же в лучшем состоянии и уже узрел сияние победы.
