Де Грасс был совсем не удовлетворен постановлением суда и оказался до того неделикатным, что написал письмо морскому министру с протестом и требованием нового следствия. Министр, получив его протест, написал ему ответ от имени короля. Упомянув о памфлетах, так широко распространенных де Грассом и сообщавших сведения, находившиеся в полном противоречии с данными на суде показаниями свидетелей, он заключил свое письмо следующими вескими словами:
«Проигрыш сражения не может приписываться ошибке отдельных офицеров
[223]. Из решения суда следует, что вы позволили себе повредить неосновательными обвинениями репутации нескольких офицеров для того, чтобы снять с себя ответственность за тот несчастный результат, извинение за который вы могли бы может быть найти в сравнительной слабости бывших в вашем распоряжении сил, в непостоянстве военного счастья и в обстоятельствах, от вас не зависевших. Его величество желает верить, что вы сделали все, что могли, для предотвращения неудач того дня, но он не может отнестись снисходительно к несправедливым обвинениям, возводимым вами на тех офицеров его флота, которые совершенно оправданы по суду. Его величество, недовольный вашим поведением в этом отношении, запрещает вам являться к нему. Я передаю его приказания с сожалением и присоединяю к ним свой вам совет удалиться при таких обстоятельствах в вашу провинцию».
Де Грасс умер в январе 1788 г. Его счастливый противник, награжденный пэрством и пенсией, прожил до 1792 г. Гуд был также сделан пэром и отличился в первый период войн Французской революции, возбудив восторженное восхищение Нельсона, служившего под его начальством; но резкая размолвка с адмиралтейством заставила его удалиться, прежде чем он успел свершить какой-либо новый блестящий подвиг. Он умер в 1816 г. в глубокой старости – девяноста двух лет от роду.
Глава XIV. Критический разбор морской войны 1778 г.
Война 1778 г. между Великобританией и домом Бурбонов, которая так неразрывно связана с американской революцией, имеет одну характерную особенность: она была чисто морскою войною. Союзные королевства заботливо воздерживались от вмешательства в континентальные дела, в которые Англия, согласно своей прежней политике, старалась втянуть их, и воюющие стороны приближались также к равенству на море, какое не имело места со времен Турвиля. Оспаривавшиеся пункты – цели, из-за которых была предпринята война или которые имелись в виду, – были большею частью расположены далеко от Европы; и ни один из них не находился на континенте, за единственным исключением Гибралтара, борьба за который, как лежавший на оконечности гористого и малодоступного полуострова и отделенного от нейтральных нации всей Францией и Испанией, никогда не угрожала вовлечь в дело другие страны, кроме непосредственно заинтересованных.
Таких условий не существовало ни в какой другой войне между восшествием на престол Людовика XIV и падением Наполеона. Правда, в царствование первого был период, когда французский флот превосходил и численно и по вооружению английский и голландский, но политика и претензии правителя были всегда направлены на континентальную экспансию, и его морская сила, покоясь на недостаточных основаниях, была эфемерна. В течение первых трех четвертей восемнадцатого столетия практически не было никаких препятствий для развития морской силы Англии; как ни велико было ее влияние на события того времени, отсутствие достойного соперника лишало ее операции поучительности в военном отношении. В последние войны Французской республики и Империи видимое равенство в численности флотов и в весе их залпа было иллюзорным вследствие деморализации французских офицеров и моряков, – по причинам, о которых нет здесь необходимости распространяться.
После нескольких лет мужественных, но бесплодных усилий потрясающее поражение при Трафальгаре показало миру профессиональную несостоятельность французского и испанского флотов, которая была уже подмечена ранее зорким глазом Нельсона и его сотоварищей-офицеров и на которую опиралась презрительная самоуверенность, характеризовавшая его поведение и до некоторой степени его тактику по отношению к ним. С того времени император «отвернулся от единственного поля сражения, на котором фортуна не была верна ему, и, решившись преследовать Англию не на морях, восстановил свой флот, не предоставляя ему никакого участия в борьбе, сделавшейся более жестокой, чем когда-либо… До последнего дня Империи он отказывался предоставить этому возрожденному флоту, полному усердия и самоуверенности случай помериться с неприятелем»
[224]. Великобритания восстановила свое старое положение неоспоримой владычицы морей.
Изучающий морскую войну поэтому найдет особенный интерес в планах и методах сторон, участвовавших в великом конфликте, и особенно там, где они касаются общего ведения всей войны или каких-либо обширных и ясно определенных частей ее; в стратегической цели, которая придавала или, по крайней мере, должна была бы придавать последовательность их действиям, – от первого до последнего, – и в стратегических движениях, влиявших в хорошую или дурную сторону на более ограниченные периоды, которые могут быть названы морскими кампаниями. Ибо, если нельзя признать, что отдельные сражения совершенно лишены тактической поучительности даже и в наши дни, о чем уже говорилось выше, то несомненно верно, что, подобно всем тактическим системам, в истории они отжили свой век, и действительная польза от изучения их заключается скорее в умственной тренировке, приучающей к правильным приемам мышления, чем в доставлении образцов для прямого подражания. В противоположность этому, движения, которые предшествуют большим сражениям, как подготовка к ним, или которые благодаря искусным и энергичным комбинациям их достигают больших целей без действительного столкновения сторон, зависят от факторов более постоянных, чем оружие века, и поэтому заключают более долговечные принципы.
В войне, предпринятой для достижения какой-либо цели, даже если этой целью будет обладание определенной территорией или позицией, атака, направленная непосредственно против того места, которого домогаются с военной точки зрения, может и не быть лучшим средством для овладения им. Цель, к которой направлены военные операции, может, следовательно, не совпадать с целью, которую воюющее правительство ставит себе в данной войне, и получает название объекта. При критическом рассмотрении какой-либо войны необходимо сначала ясно обозначить цели, которые ставит себе каждая воюющая сторона; затем обсудить, обеспечивает ли избранный объект, в случае успеха, достижение намеченных целей, и, наконец, изучить достоинства или недостатки различных действий и движений, направленных к завладению объектом. Детальность такого исследования обусловливается размерами труда, какими задается его автор; но ясность дела обыкновенно выигрывает, если изложению подробностей предшествует общий очерк этого дела. Когда основные черты событий надлежащим образом обрисованы, то детали легко укладываются на свое место и связываются с ними. Здесь мы ограничимся подобным общим очерком, так как только эта задача соответствует намеченным размерам нашего труда.
