В течение рассматриваемого периода Вальполь, полагаясь на сотрудничество Флери, решительно выступал против открытой войны между Англией и Испанией. На трудности, обусловленные вызывающими и угрожающими действиями последней страны и тех союзников, которых она иногда имела, Англия некоторое время успешно отвечала морскими демонстрациями, напоминавшими о той морской силе, которую чувствовала и перед которой склонялась одна нация за другой. В 1725 г. испанский король и император согласились прекратить свою продолжительную ссору и подписали в Вене трактат, в котором заключалось секретное обязательство поддержать притязания Испании на Гибралтар и на Порт-Маон силой оружия, если это будет необходимо. Россия также обнаружила склонность присоединиться к этой конференции. Контрсоюз был заключен между Англией, Францией и Пруссией, и английские флоты были посланы: один – в Балтику для устрашения царицы, другой – к берегам Испании, чтобы помешать действиям ее правительства и защищать Гибралтар, и третий – в Порто-Белло (испанская Америка), для блокады собравшихся там галеонов и для того, чтобы прекращением подвоза напомнить испанскому королю одновременно и об его зависимости от американского золота и об английском контроле над путем, по которому оно доставлялось ему.
Отвращение Вальполя к войне было ясно выражено данным им адмиралу приказанием не сражаться при Порто-Белло, а только блокировать его; следствием этого было долгое пребывание эскадры у берегов этой нездоровой местности и большая смертность среди экипажей, которая поразила нацию и наряду с другими причинами привела много лет спустя к падению министра. Там умерло от трех до четырех тысяч человек – матросов и офицеров, включая самого адмирала Гозьера (Hosier). Цель Вальполя была, однако, достигнута, хотя Испания и предприняла безрассудное нападение на Гибралтар с суши, присутствие английского флота обеспечило последнему снабжение провиантом и боевыми припасами и предотвратило формальное объявление войны. Император вышел из коалиции и под английским давлением аннулировал хартию Ост-Индской компании, которая образовалась с его разрешения в австрийских Нидерландах и получила свое название от порта Остенде. Английские купцы требовали устранения этого конкурента, а также другого соперника, обосновавшегося в Дании; и в обеих странах эта уступка была достигнута английским министерством при поддержке Голландии. До тех пор, пока английская торговля не была серьезно затронута, мирная политика Валь-поля, сопровождавшаяся, что было весьма естественно, годами достатка и общего довольства, легко могла продолжаться несмотря на то, что Испания угрожала и требовала возврата Гибралтара, но, к несчастью, последняя стала теперь серьезно тревожить английскую торговлю. Об уступке Asiento, или торговли рабами, а также и об ежегодной посылке корабля в Южную Америку мы уже упоминали, но эти привилегии были только частью английской торговли в тех странах. Система Испании по отношению к торговле с ее колониями носила крайне узкий и в высшей степени исключительный характер: пытаясь запретить им сношения с иностранцами, она не заботилась об удовлетворении их нужд. Следствием этого была та громадная тайная или контрабандная торговля, которая распространилась во всех ее американских владениях, главным образом при посредстве англичан, пользовавшихся законным правом Asiento и посылки одного корабля в год для ведения торговли незаконной или, по крайней мере, недозволенной. Эта система была, без сомнения, выгодна большинству испанских колонистов и поощрялась ими, тогда как губернаторы колоний смотрели на нее сквозь пальцы, иногда за деньги, иногда уступая местному общественному мнению и собственному пониманию затруднительности положения. Но Испания имела и таких подданных, дела которых страдали от использования англичанами своих привилегий и злоупотребления ими, а уклонение от уплаты пошлин било как по карману, так и по гордости национального правительства. Теперь оно стало натягивать вожжи. Устаревшие правила вновь стали проводиться в жизнь.
Следующие слова, взятые из описания деятельности Испании в этой старой борьбе, вполне приложимы к некоторым спорам, в которых Соединенные Штаты принимали участие. «Букве трактата следовали, но дух, продиктовавший его, игнорировался. Хотя английские корабли все еще пользовались свободой входа в испанские гавани для ремонта и пополнения запасов, тем не менее они уже не имели прежних возможностей для поддержания дружественных торговых сношений. За ними наблюдали теперь с мелочной ревностью; они строго осматривались таможенной стражей, и были приняты всевозможные меры, чтобы помешать их торговле с колониями, кроме дозволенной через посредство одного корабля в год». Если бы Испания смогла ограничиться большей бдительностью и применением в собственных водах стеснительных таможенных правил, несущественно отличавшихся от тех, какие были санкционированы общими экономическими идеями того времени, то возможно, что это не имело бы вредных результатов; но положение вещей и характер ее правительства не позволили ей остановиться на этом. Было невозможно стеречь торговлю и прекратить доступ к побережью с бесчисленными бухтами, простиравшемуся на сотни миль. Равным образом, ни страх перед карами, ни боязнь уколоть самолюбие испанцев не могли остановить торговцев и моряков, преследовавших свои выгоды, которые они считали принадлежащими им по праву. Сила Испании не была достаточно велика для того, чтобы при тогдашних настроениях купечества принудить английское министерство к каким-либо мерам, направленным к регулированию судоходства и прекращению злоупотребления договорными правами; и таким образом, слабейшее государство, обиженное и терпевшее ущерб, было вынуждено принять совершенно незаконные меры. Военным кораблям и таможенной страже было предписано, или по крайней мере дозволено, останавливать и обыскивать английские корабли в открытом море, за пределами испанской юрисдикции, и надменный испанский темперамент, не сдерживаемый слабым центральным правительством, превратил многие из этих осмотров – как законных, так и незаконных – в сцены оскорбления и даже насилия. Рассказы об этих актах насилия, доходя до Англии, так же как и убытки от конфискации и задержания товаров, конечно, раздражали народ. В 1737 г. вест-индские купцы жаловались на это в палату общин, говоря,
«что в течение многих лет их корабли не только часто останавливались и обыскивались, но также насильственно и произвольно захватывались в открытом море испанскими кораблями, снаряженными в крейсерство под благовидным предлогом охраны своих берегов, что командиры и экипажи английских судов подвергались бесчеловечному обращению и что суда эти уводились в некоторые из испанских портов, где они конфисковывались вместе с грузами, в явное нарушение договоров, существующих между двумя коронами; что представления послов его величества в Мадрид оставляются без внимания и что оскорбления и грабежи скоро совсем уничтожат их торговлю».
В течение десяти лет, следовавших за 1729 г., Вальполь ожесточенно боролся, чтобы предотвратить войну. В этом году был подписан в Севилье трактат, направленный к урегулированию положения: он возвращал торговлю к условиям, существовавшим за четыре года до того, и предусматривал, что шесть тысяч испанских войск тотчас же займут территорию Тосканы и Пармы. Вальполь доказывал своему народу, что война лишит его коммерческих привилегий, которыми он уже пользовался в испанских владениях; с Испанией же он вел постоянные переговоры, добиваясь уступок и компенсаций, которые могли бы умиротворить нацию. В середине этого периода разразилась война за престолонаследие в Польше. Тесть французского короля был одним претендентом; Австрия поддерживала его противника. Всеобщая вражда к Австрии еще рая сблизила Францию и Испанию, и к ним присоединился также и король Сардинии, который надеялся через этот союз вырвать Милан из рук Австрии и присоединить его к своей Пьемонтской территории. Нейтралитет Англии и Голландии был обеспечен обещанием не нападать на австрийские Нидерланды, переход какой-либо части которых во владение Франции считался опасным для морской силы Англии. Союзные государства объявили войну против Австрии в октябре 1733 г., и их армии вместе вошли в Италию, но испанцы, увлеченные долго лелеявшимся ими проектом отвоевания Неаполя, и Сицилии, оставили другие планы и обратились к югу. Оба королевства были легко и быстро завоеваны, так как нападавшие господствовали на море и пользовались расположением населения. Второй сын короля Испании был провозглашен королем под именем Карла III, и таким образом возникло Бурбонское королевство обеих Сицилий. Отвращение Вальполя к войне, заставившее его покинуть давнишнего союзника, имело, следовательно, результатом переход центральной части Средиземного моря под контроль страны, откровенно враждебной Великобритании.
