Тем не менее практическая каббала, как ее стали именовать, составляет важную часть западной эзотерической традиции. Принцип, лежащий в ее основе, достаточно легко объяснить. Каббала учит тому, что четыре мира многосложным образом проницают друг друга, и они все связаны хитроумной сетью соответствий. Например, каббалистическая сефира, известная как Гевура («сила», также переводится как «суровость»), на иециратическом уровне соответствует Марсу, планете, традиционно ассоциирующейся с войной. На физическом уровне она соединяется с железом, самым прочным из общеизвестных металлических элементов. Имя Бога, ассоциирующееся с Гевурой, в разных каббалистических системах различно: иногда это Ях, иногда Элохим, порой встречается Элохим Гебор, или «сильный Бог». С каждой из сефирот ассоциируются также определенные ароматы, иерархии ангелов и геометрические символы.
С учетом этих предпосылок определенные действия, совершаемые в физическом мире, подразумевают подвижки в высших мирах. Это, в свою очередь, может приводить к изменениям в физическом мире — отсюда термин «практическая каббала». Если, скажем, вы собираетесь на войну, то вам может понадобиться символ, ассоциирующийся с сефирой Гевура, или Марсом, начертанный на пергаменте или, например, вырезанный на медальоне. В магическом тексте «Clavicula Salomonis» («Ключ царя Соломона»), относящемся к начальному периоду новейшей истории, представлен пентакль, или магический символ Марса, «обладающий великой силой во время войны, ввиду чего, без сомнения, он принесет тебе победу». Он представляет собой круг, начертанный внутри круга с еврейскими буквами и словами; над кругом обозначен астрологический символ Марса. Редактор текста описывает этот пентакль следующим образом: «В центре начертано великое имя Агла; справа и слева — буквы имени IHVH; сверху и снизу начертано имя Эл. По кругу прописан стих из псалма CIX, 5: “Господь одесную тебя. Он в день гнева своего поразит царей”». Другое божественное имя Агла представляет собой акроним имени Ата Гедулле-Олам — приблизительно переводящегося как «твое искусство велико во веки вечные».
К магии подобного рода проявляли повышенный интерес все христианские каббалисты, о которых я здесь рассказал. Фичино лелеял идею своего рода «натуральной магии», в которой задействованы разнообразные соответствия между такими родами сущего, как металлы, ароматы и планеты. Пико и Рейхлин сделали шаг вперед в плане акцентирования силы божественных имен, интегрируя таким образом каббалу и натуральную магию. Однако нельзя утверждать, что это они создали каббалистическую магию в каком бы то ни было смысле этого термина — в той или иной форме она практиковалась на протяжении многих веков, уходя своими корнями в древние времена, — но как раз эти деятели привлекли к ней внимание просвещенной христианской Европы.
В следующем поколении самой влиятельной фигурой в практической каббале был Генрих Корнелий Агриппа Неттесгеймский (1486–1535), более известный как Корнелий Агриппа, — так он сам именовал себя в своих писаниях. Родившийся в Кёльне в незнатной дворянской семье, в отрочестве Агриппа был одержим желанием служить императору Священной Римской империи Максимилиану I. Поскольку члены его собственной семьи были придворными, эти амбиции вполне могли быть удовлетворены. Агриппа позднее напишет, что он служил императору «начала как секретарь, а потом как солдат.
Подобно многим другим способнейшим людям своего времени, Агриппа представлял собой многогранную натуру, неутомимую в своих жизненных исканиях. Как и Пико, он был в высшей степени одаренным человеком. В 1508 году он разработал для Максимилиана план захвата неприступного форта в испанской Таррагоне. Захват осуществили исключительно блестяще, но далее план начал давать сбои. Теперь форт осаждала уже крестьянская армия противника, и Агриппе с его когортами пришлось бежать под покровом ночи. И блестящий захват форта, и успешный побег из него в народном представлении оказались приписаны влиянию магии, что укрепило оккультистскую репутацию Агриппы.
Обретение доступа к сокрытому знанию — еще одна амбициозная цель, поставленная перед собой Агриппой. И ему оказалось по силам достичь ее. К своему двадцатйтрехлетнему возрасту он собрал большое число записей и выписок для своей будущей «Сокровенной философии». К 1510 году Агриппа составил черновой набросок первых трех книг, отослав его затем аббату и оккультисту Иоганну Тритемию для ознакомления. Изданный вариант «Сокровенной философии» посвящен Тритемию, который, по-видимому, был своего рода наставником для Агриппы.
В последние двадцать пять лет своей жизни Агриппе пришлось неоднократно столкнуться и с лестью, и с позором. В 1515 году в университете Павии он дал ряд лекций (тексты их к настоящему времени утеряны) о «Пэмандре Трисмегисте». Они встретили такой восторженный прием, что университет удостоил Агриппу докторскими степенями в области богословия, права и медицины. В 1518 году Агриппа обосновался в городе Мец, где он занялся адвокатским делом. Но уже на следующий год его занятия оккультизмом навлекли на себя критику со стороны нескольких местных священников, раздраженных его смелым заступничеством за женщину, обвиненную в колдовстве. В 1520 году ему пришлось покинуть город. В последующие годы мы видим Агриппу посвящающим себя столь разнящимся между собой занятиям, как хирургия, — он лечит зараженных чумой, от которых отказались все прочие врачи, — и инженерным делом: он сделал ряд чертежей осадных механизмов, надеясь снискать благосклонность монарха. Он женился трижды. Его первая жена умерла; вторая изменяла ему (Рабле в своем «Гаргантюа» насмехается над слепотой Агриппы в отношении неверности своей супруги); с третьей он развелся в 1535 году, незадолго до своей смерти. С учетом бурного характера его жизни вполне объяснимо то, что одну из своих поздних работ он озаглавил «О недостоверности и тщете всех наук и искусств».
Основной труд Агриппы — «Три книги сокровенной философии», он издал его в 1531 году. Это одна из наиболее важных книг, когда-либо написанных о западной магической традиции и о практической каббале: одно недавнее издание носит подзаголовок «Фундаментальная книга западной оккультной традиции». Этот объемный труд включает в себя главы о ранжировании злых духов, об «ароматах и удушающих испарениях», о магических знаках и даже краткое обсуждение того, как следует воскрешать мертвых. На Западе очень мало трактов по магии, авторы которых не были бы обязаны Агриппе.
Таким образом, очевидно, что название практической каббалы объясняется тем фактом, что она приносит практические результаты. Многие из этих результатов имеют отношение к обычному кругу человеческих забот: обретению любви или денег, излечению болезни и т. д. Поскольку ее применения столь универсальны, неудивительно проникновение практической каббалы в обычаи народной магии в более поздние века. Зачастую каббалистические методики передавались из поколения и поколение, при этом ни одно из них не имело ясного представления о еврейских корнях этих практик, поэтому терминология зачастую искажалась.
Один такой пример имеется в работе, озаглавленной «Шестая и седьмая книги Моисея, или Моисеево магическое искусство обращения к духам», которая относится, по-видимому, к девятнадцатому веку (в моем издании не указан ни год, ни издатель). В ней говорится об использовании «семифор», которые суть искаженный вариант шем га-мефораш, «составного имени», воссоздаваемого путем перестановки еврейских букв в трех стихах Библии (Исх 14:19–21). К сожалению, дискуссия о «семифорах» сфокусирована не на том самом шем га- мефораш, а на использовании имен Бога, связанных с сефирот (другими словами, совершенного иного ряда божественных имен).
