Глава 10
БУДУЩЕЕ ГНОСИСА
Исаака Башевиса Зингера, выдающегося писателя, воссоздававшего в своих произведениях реалии жизни, фольклор и атмосферу старых еврейских штетлов
[31] в Восточной Европе, однажды спросили, есть ли будущее у языка идиш.
«Сначала спросите меня, есть ли у него настоящее», — ответил он.
Я вспоминаю эту историю, когда думаю о будущем гносиса. В этом контексте представляется уместным взглянуть на одну маленькую религиозную группу, часто определяемую как последнюю гностическую общину, — речь идет о мандеях Ирана и юга Ирака.
Мандеи являют собой одну из множества мелких религиозных групп, разбросанных по всему Ближнему Востоку, наподобие иезидов в Курдистане и друзов в Ливане. Как и парсы штата Гуджарат в Западной Индии, они предпочли держаться древнего религиозного наследия, несмотря на враждебность гораздо более весомых этнических и религиозных групп, окружающих их. Хотя мандеев определяют как гностиков, они не увязывают истоки своего вероучения ни с одной из гностических школ второго века нашей эры. По их утверждениям, они являются последователями Иоанна Крестителя. Уже сами исторические корни этого вероучения предполагают акцентирование значения ритуального очищения водой, которое необходимо после самых разнообразных видов загрязнения — от менструации до контактов с мусульманами… Более того, это должна быть «живая вода» — она должна быть взята непосредственно из источника или из реки. Бутилированная или водопроводная вода — «мертвая», она бесполезна в плане одаривания энергией или чистотой.
Уже одна эта деталь может дать понять, что мандеям в недавнее время не раз приходилось сталкиваться с серьезной угрозой их существованию. Целым общинам приходилось менять места своего обитания, когда происходило загрязнение источника воды, — современное масштабное загрязнение окружающей среды представляет собой совершенно новый вид угрозы их жизни. Но совсем уж невыносимым делал обстоятельства жизни мандеев тот факт, что основным их местопребыванием являлась болотистая область южного Ирака. Тут в последние десятилетия им пришлось испытать ужасы войны, а также жестокие преследования со стороны иракского диктатора Саддама Хусейна. Видя в группе мандеев, или «болотных арабов», вероятный источник оппозиционных настроений, Саддам попытался уничтожить эту общину, погубив среду ее обитания. В 1990-х годах он осушил болота, превратив девяносто пять процентов заболоченных территорий (размером со штат Массачусетс) в пустыню, — это деяние было расценено как экологическое преступление века.
Трудно сказать, в какой степени мандеям удалось пережить эти атаки на них. Согласно одному источнику, в Иране и Ираке до войн последних двадцати пяти лет насчитывалось примерно двадцать тысяч практикующих мандеев. Сейчас это число должно быть значительно меньше.
Если мандеи являются последователями Иоанна Крестителя (они считают Иисуса ложным мессией), то что тогда делает их гностиками? Главным образом их теологические взгляды. Хотя мандейская теология является весьма гибкой и заключает в себе множество разных систем (которые не всегда взаимно совместимы), по сути, она говорит о первооснове, известной как Жизнь, Великая жизнь или Первая жизнь. Первооснова порождает царства света, населяемые небесными посредниками, которых сами мандеи приравнивают к ангелам христианства. Но есть также и злые силы. Одно из первоначал, известное как Руха ха-Кудса, «дух святости», имеет инцестные отношения со своим братом, в результате чего рождается космический змей по имени Ур, напоминающий Уробуроса, «поедающего свой хвост змея», присутствующего в западной эзотерике. Ур, в свою очередь, создает явленный космос, управляемый планетами и знаками зодиака. Это место тьмы. Для того чтобы освободить это царство от зла, сюда спускается космический спаситель по имени Хибил Зиуа, но он попадает в западню. Подобно герою гностического «Гимна жемчужине», он сам нуждается в освобождении.
Даже это поверхностное описание дает представление о том, в какой степени учение мандеев напоминает многие гностические и близкие к ним эзотерические системы. Имеется процесс эманации, порождающий Вселенную; присутствует первоначало тьмы, ставящее ей пределы; и наличествуют разные уровни бытия, из которых наш, земной, является самым темным и самым поврежденным. Есть также момент нисхождения в это царство тьмы — то, что Филипп К. Дик назвал бы «божественным вторжением», — оно приводит к двойственным результатам. В итоге все будет спасено, но лишь в самом конце этой эпохи, которая прекратит свое течение под действием сил воздуха.
Сомнительная категория?
В мандейских вероучениях обращает на себя внимание сходство космологии мандеев с экосистемой, поддерживающей их существование, — она замысловатая, хрупкая, готовая обрушиться в любой момент. Скажем, трудно представить себе типичного студента американского богословского колледжа, проявляющего какой бы то ни было интерес к их теологии, если, конечно, она не является предметом его диссертации. Случись человеку серьезно отнестись к подобным идеям, и он начнет выписывать «теологические вензеля» — учредит соответствующую церковь в Калифорнии или начнет писать произведения наподобие романов Филиппа К. Дика.
Возможно, неудивительно, что гностицизм как концепция подвергается сейчас нападкам в определенных академических кругах. В недавнее время вышли в свет две книги ученых, принадлежащих академическому мейнстриму. Это «Переосмысление гностицизма: Аргументы для пересмотра сомнительной категории» Майкла Уильямса и «Что такое гностицизм?» Карен Кинг. В них утверждается, что этот термин слишком непроясненный, чтобы продолжать оставаться значимым. Было бы слишком сложно и утомительно перечислять все их аргументы, но суть мысли обоих авторов в том, что термин «гностицизм» слишком упрощенческий и ко многим текстам, духовным течениям и персоналиям, к которым его принято относить, он просто не подходит. Уильямс, к примеру, высказывает мысль, что стандартный взгляд на гностиков как на «ненавистников мира» неверный, поскольку у них было значительно меньше трений с властями Римской империи, чем у протоортодоксальных христиан. Кинг заявляет, что «множество феноменов, классифицируемых как гностические, не подпадает под единое монолитное определение, и в целом никакие базовые фактические данные не укладываются в рамки стандартного типологического определения».
Хотя Уильямс и Кинг, обсуждая тему, ограничиваются рассмотрением раннего христианства, возможно, они также держали в уме такие причудливые примеры использования термина, как у Фёгелина, Гарольда Блума и других современных авторов. Один специфический пример использования термина «гностицизм» мы обнаруживаем в докладе за 2003 год Ватиканского епископального совета по культуре, посвященном реалиям нового периода. В докладе цитируются слова папы Иоанна Павла II:
«Гностицизм никогда всецело не покидал территорию христианства. Он всегда существовал бок о бок с христианством, иногда принимая обличье философского движения, но еще чаще обретая характерные черты религии или парарелигии, находящейся в явной, если не декларированной, оппозиции ко всему, что в основе своей является христианским».
