И все же в 1851 году отец забрал его оттуда, мотивируя свое решение тем, что его сын слаб здоровьем. А потому, чтобы не рисковать здоровьем малыша впоследствии, – уже как-то вынужденно. Вначале отдал его в обучение к приятелю-аптекарю…
Что же, новое занятие поначалу очень понравилось четырнадцатилетнему подростку. Однако растирание смесей, которые должны были принести облегчение страждущим людям, не очень-то пришлось по душе юному отроку. Вскоре – просто осточертело. А тут и хозяева стали использовать его совершенно не по назначению. Скажем – посылать за разными товарами в ближайшие магазины, даже на базар. Юноша поначалу молчал и терпел, однако вскоре в пух и прах разругался с аптекарем…
Что же, пришлось возвращаться снова в родительский дом, несмотря на недовольство родителей. Хорошо еще, заступился старший брат Александр, который тоже учился с ним в Петершуле. Он и подготовил младшего брата к дальнейшему продолжению учебы. Осенью 1852 года, ради завершения обучения, Лесгафт поступил в другую гимназию, Анненшуле. Гимназия располагалась на Кирочной улице, в доме 8.
Как-то совсем незаметно прошли два года. В 1854 году гимназия была закончена. Как повествует в своей книге Михаил Семенович Шойфет, к которому мы обращались уже не раз, в новой гимназии Лесгафт получил свое новое, довольно едкое прозвание – «Заноза». За свою готовность по любому поводу встревать в разные споры, бурно отстаивать свою точку зрения.
По окончании гимназии его зачисляют в Императорскую Медико-хирургическую академию. Отбор туда был довольно жестким. Из 500 кандидатов – зачисленными оказались только 254.
* * *
Зато в самой академии наступали значительные перемены. Взять хотя бы то, что там полностью обновилось все ее непосредственное начальство. Во главе академии отныне был поставлен Дубовицкий Петр Александрович, а вице-президентом ее оказался Иван Тимофеевич Глебов. Николай Николаевич Зинин стал новым ученым секретарем академии.
Теперь уже можно смело сказать, что кадровые перемены способствовали созданию новых кафедр, хорошему оснащению академии новыми зданиями, новыми программами и тому подобным. Способствовало это и вовлечению в учебный процесс новых, русских профессоров. Достаточно сказать, что очень вскоре в академии появились такие светила, как профессор Яков Алексеевич Чистович, который очень славился своими познаниями в истории русской медицины. Были здесь и терапевт Здекауэр Николай Федорович, и патологоанатом Геннадий Степанович Иллинский, и прославленный акушер Антон Яковлевич Крассовский, и вирусолог Владимир Егорович Экк, и судебный эксперт Иван Михайлович Балинский, личный, к тому же, друг Николая Ивановича Пирогова.
Яков Александрович Чистович вскоре даже возглавил академию. В 1871–1874 годах он будет ее начальником.
* * *
И все же сильнейшее влияние на Лесгафта оказал профессор Грубер.
Венцеслав Леопольдович Грубер приехал в Россию по особому приглашению Пирогова. Николай Иванович сумел распознать в нем очень добросовестного прозектора, весьма опытного, владеющего великолепной анатомической техникой.
Правда, картина, которую Грубер застал в академии поначалу, сразу же повергла его едва ли в полное уныние. Ему заранее обещали кафедру, да так и не дали ее. Везде в академии, при старом еще начальстве, – царил беспорядок. Вдобавок, почти сразу же после своего приезда, Пирогов и Грубер поссорились из-за какого-то пустяка, да так и не разговаривали в продолжение долгих семи лет…
Однако Лесгафт попал в академию в весьма счастливую пору. А сам он как-то быстро успел прослыть среди слушателей «поэтом анатомии», тогда как за его наставником в этой области, в анатомии, – прочно закрепилось прозвание «Пимен русской анатомической школы»!
Дело в том, что Николая Ивановича Пирогова просто вынудили уйти из академии. И Венцеслав Грубер смог теперь развернуться во всю мощь своего недюжинного таланта…
Да, чех Грубер, говоривший на какой-то удивительной смеси немецкого, русского и латинского языков, стал впоследствии любимцем всех последующих выпусков Медико-хирургической академии. По части анатомии он не знал себе равных в Европе. И в годы своего обучения в академии Петр Францевич всецело ему подчинился, поскольку не мог уже выскользнуть из рамок удивительного созвучия двух душ по части анатомического образования.
Еще студентом пятого, последнего, курса, ему посчастливилось весьма удачно выполнить работу по бальзамированию тела императрицы Александры Федоровны, супруги на ту пору уже покойного Николая I.
За эту работу он получил довольно кругленькую сумму: 300 рублей! При этом надо заметить, что студент Лесгафт, еще только поступив в академию, покинул родительский дом. Так что деньги эти пришлись ему весьма кстати. На них он снял какую-то крохотную каморку, зато – рядом с Медико-хирургической академией.
Впрочем, и без того профессор Грубер был готов ему предоставить штатное место в академии, определенно удостоверившись в его способности быстро и в срок исполнять всю, а то и любую прозекторскую работу.
Что же касается самого профессора Грубера, то о нем в ту пору в академии ходили настоящие анекдоты, поскольку он никому не прощал ни малейшего пренебрежения к анатомии, вполне закономерно полагая, что без удовлетворительного знания ее не может быть полноценного врача, не говоря уже о хирургах. Сдать экзамен считалось весьма трудным делом. В коридорах академии долго распространялось большое количество историй, повествующих о том, как он «срезал» на своем экзамене даже всеми признанных отличников. Многие приходили к нему по десятку раз, и все же множество студентов оставалось на второй год из-за именно незнания ими анатомии…
Дошло до того, что в ход пошли шпаргалки, называемые знающими людьми «груберками». Кроме того, все студенты, как огня, опасались быть внесенными в особую книгу, где отражались все их долги…
* * *
И все же 10 июня 1861 года, после предварительных выпускных экзаменов, всеобщая конференция Медико-хирургической академии признала врача Лесгафта достойным звания уездного лекаря
[82]. 18 июня ему был вручен соответствующий диплом, написанный на строгом латинском языке. Кроме того, за отличную учебу он был удостоен большой серебряной медали.
Что же, после выпускных экзаменов он был оставлен в академии – работать под руководством своего любимого профессора Грубера на кафедре практической анатомии, в роли прозектора. А в самом конце того же, 1861 года, он сдал теоретический экзамен на степень доктора медицины и хирургии. Оставалось только защитить соответствующую этому решению диссертацию.
В том же году Петр Францевич Лесгафт начал преподавать анатомию курсантам военно-фельдшерской Санкт-Петербургской школы. Одновременно руководил и практическими занятиями, проводимыми им среди вольнослушательниц женских курсов.
Так протекал весь сезон 1861–1862 годов. Наконец, в марте 1863 года, Лесгафт удостаивается должности ординатора в Главном военно-сухопутном госпитале, в клинике профессора-гинеколога Александра Александровича Китера, недавно переведенного из Казани.
