Конечно, Кащей ни на миг не заподозрил, что это княжич Иван с Серым Волком похитили его монету. Да и не до монеты ему уже было. Вдали от несметной казны Кащея оставила та болезненная алчность, что затмевала разум и лишала здравости мысли. Теперь уж он не придавал значения пропаже – подумаешь, одна номисма. Видно, выпала случайно, закатилась куда-нибудь.
А вот княжич верхом на оборотне точно заслуживают интереса. Вестимо, не просто так чудесное блюдце ему их показывает. Значит, нехорошее что-то эти двое против него замышляют.
– Куда же это вы так спешите? – сказал Кащей, пристально изучая картинку в блюдце. – На закат? А что там, на закате? Не в Новгород ли едете? А зачем вам в Новгород?
– Пошто сам с собой балакаешь, Кащеюшка? – прошамкали сзади. – Умом наконец-то рехнулся?
– Просто рассуждаю вслух, – безразлично бросил Кащей.
– Ну так я ж и говорю – умом рехнулся! Давно тебе пора было – вон ты какой старый да вонючий! Когда последний раз в байне был? Мож, истопить тебе байну-то? А то я мигом!
Одетая в лохмотья старуха вошла в беседку и тоже сунула крючковатый нос в блюдце. При виде Ивана и Яромира рожа бабы-яги перекосилась, пошла злобными морщинами.
– Фу, фу, фу!.. – прошипела она. – Ванька-дурак, да Волхово отродье!.. Век бы их видом не видывать, слыхом не слыхивать!.. Нашли-ка на них, Кащеюшка, пакость лютую, смерть им устрой неминучую!
– Придется, – равнодушно подтвердил Кащей. – Не прислушались сыновья Волха к предупреждению Жердяя. Продолжают воду мутить. Что ж, братья-оборотни, не хотелось мне вас убирать, да видно придется. Ясного Сокола я уже в темницу бросил, теперь Серого Волка черед.
– А что насчет Гнедого Тура, батюшка? – искательно заглянула Кащею в лицо Яга Ягишна.
– О нем тоже позаботимся, – пообещал Кащей. – Но вначале – Серый Волк.
– Пошли за ним чудище какое-нибудь! – жадно оскалилась баба-яга. – Только не кого попало – этот песий сын не лыком шит, да и Ванька-дурак мастак мечом размахивать! Дурное-то дело нехитрое, ему как раз впору! Так что ты пострашнее кого пошли, поужаснее!.. Горыныча пошли!
– Нет, – отказался Кащей. – Горыныч слишком велик и громок, незаметно ему на Русь не слетать. Он и так воду взбаламутил, когда кота Баюна вызволял. Да и разыскивать их Горыныч долго будет. Другого пошлю, потише, да пошустрее.
– Это кого ж?
– Очокочи. Когда нужно кого изловить, он себе равных не знает.
Сопровождаемый кутающейся в собачью ягу старухой, Кащей спустился во двор. Там, как обычно, творилась кутерьма. Кто-то что-то волок, кто-то что-то грыз, кто-то с кем-то сворился. Двое псоглавцев что-то не поделили с крупным людоящером и заливисто на него тявкали. Несколько горных карл понуро выслушивали отчитывающего их Сам-с-Ногтя. Из дальнего конца слышался оглушительный звон – то Горыня отвешивал Дубине щелчки. Братья-велеты играли в кости.
При появлении Кащея все сразу замирало, стихало. Нелюди, нежить, нечисть и прочие страхолюды испарялись с пути своего царя, страшась помешать ему единым звуком. Только дивии оставались недвижимы, лишь чуть повертывая железные головы.
Дворов при Костяном Дворце несметное множество. Словно не дворец вовсе это, а малый городок. Изрядная толика Кащеевого войска разбила здесь стоянку. Хлевы повсюду, конюшни, псарни. Есть «псарне-конюшни» – там псоглавцы своих коней с собачьими мордами держат. Один двор, особо просторный, весь в распоряжении Змея Горыныча.
А Кащей прошел к замызганному, в кровавых потеках сараю. Оттуда доносились два голоса.
– М-ма!.. Мэ-мэ!.. Мммооо!.. – то ли рычал, то ли блеял один.
– Кабы не было зимы в городах и селах, никогда б не мерзли мы… сука, да что ж так холодно-то?! – то ли напевал, то ли бранился другой. – На улице погода в любое время года паршивая такая, что просто подыхаю…
– Здравствуй, здравствуй, котище Баюнище!.. – сунула нос в сарай Яга Ягишна. – Как живешь-можешь, все ли поздорову?
– Изыди, бабка! – фыркнул огромный зверь, утирая окровавленную морду. – Не видишь, кот Баюн трапезничать изволит?!
Он и в самом деле жадно чавкал, уминая целую коровью тушу. Точнее, полтуши – вторую половину терзал жуткий страхолюд. Козлоногий, козлорогий, с торчащим из груди лезвием-полумесяцем. Это и был Очокочи – старый рикирал дак, топорогрудый сатир. Возможно, самый последний сатир на свете.
– Очокочи, – подозвал Кащей.
– Мэ-э-э-э-э-э?.. – поднял морду рикирал дак.
– Отправишься на закат, в Новгородскую землю. Там разыщешь волка-оборотня и при нем человека. Убьешь обоих.
– Мэ-э-э-э!..
Рикирал дак жадно принюхался к воздуху. Прирожденный охотник, он мог найти кого угодно и где угодно. Мог идти по следу лучше любой собаки, преследовать добычу днями и седмицами.
Но… даже Очокочи нужно с чего-то начать. Новгородская земля очень большая.
Это он и сказал Кащею, издав долгую череду мемеканий.
– Сейчас они едут по землям мерян, – ответил Кащей. – На закате от Шексны, на полудне от Белоозера. Движутся на закат – видимо, в Новгород. Там ищи их.
– М-мэ-э-мэ-э!.. Ме-мее!.. Ммо!..
– Лешие все уже спать легли. Если даже кто и припозднился – им сейчас не до тебя.
– Ммууу-ммэ?..
– Да. Вышлю тебе их в помощь. Они уж точно выследят.
– Ме, – коротко кивнул Очокочи, крюча когтистые пальцы.
– При человеке будет меч-кладенец. Доставишь его мне.
Кот Баюн прислушивался к этому разговору с небывалым интересом. Уразумев, что Кащей посылает козлочеловека не за кем иным, а за Ванькой с Яромиркой – чтоб им пусто было! – он торопливо сглотнул особо лакомый кус и вкрадчиво мяукнул:
– Дозволь, батюшка, и мне на охоту пойти! Уж пособлю дружку Очокочи, помогу людишек выслеживать! Заманю, заплету, замучаю!
– Мести жаждешь? – пристально глянул на него Кащей.
– Я кот, батюшка. Немыслимо для кота обиду позабыть. Я и на смертном одре всех перечислю, кто мне когда на лапку наступил. Кошачья память на такие вещи крепка.
Кащей на секунду задумался, а потом кивнул. И то, пусть Баюн тоже прогуляется, разомнет лапы. Не стоит недооценивать Серого Волка – вдруг да выйдет так, что одного Очокочи не хватит? Жердяя с его лембоями княжич Иван да сын Волха одолели, истребили… и даже с Врыколаком каким-то образом совладали. А уж это чудовище было куда посильнее Очокочи…
Конечно, Кащей пошлет с Очокочи кметов, да не простых… но с верным товарищем всяко будет надежнее.
– Ступайте вдвоем, – произнес Кащей. – Да смотрите осторожней там.
Баюн издал довольное мурчанье, пониже опуская голову. Не хотел взглянуть Кащею в глаза.
Он ведь так и не сказал ему, что открыл проклятому оборотню, где спрятано каменное яйцо. Неизвестно, что с ним батюшка Кащей за такую измену сделает. Надо избавиться от этих двоих, прежде чем Кащей узнает, что направляются они вовсе не в Новгород, а к самому острову Буяну…
