Во время путешествия я узнала, что большинство наших представлений об исламе не соответствует сути этой религии, а разница между мусульманскими странами так же велика, как и различия между западными культурами.
За год, посвященный моему проекту «Сорок дней и тысяча и одна ночь», я сняла документальный фильм маленькой ручной видеокамерой, которую носила в сумочке. Увидев этот фильм, люди чаще всего реагировали так: «Об этом я не знал» или «Я ожидал увидеть совсем другое».
Однажды я обедала в японском ресторане с журналистом, который услышал о моей книге. Он сказал: «Меня отправили в Иран искать школу, где женщин обучают на подрывников-камикадзе». Тут я поняла разницу между тем, что показывают в новостях по телевизору, и своей книгой. Тому журналисту дали задание – найти то, что повысило бы газетные тиражи. У меня же не было никакой конкретной цели. У меня были собственные приключения. Я жила среди хороших людей, вместе с ними встречала неожиданные события и узнавала необычные истории. Я видела жизнь, была свидетелем и радостных, и печальных событий, поэтому моя книга – это повествование об интересных и разных людях.
Большинство имен в книге изменено, чтобы сохранить анонимность, где это необходимо.
ИНДОНЕЗИЯ
Из темноты, словно всплывшие на поверхность шипучие пузырьки, появились тысячи лиц; они выкрикивали и распевали слова, знакомые всем, кроме меня. Это был звук Ближнего Востока, словно соединившегося с дикими джунглями и рок-н-роллом. Никто не мог усидеть на месте.
– Кто это? – спросила я, к счастью, сидя на сцене, а не среди тысяч фанатов, взгромоздившихся друг другу на плечи в попытке хоть что-нибудь разглядеть. Я коснулась плеча сидевшей рядом женщины: – Как его зовут?
– Рафли, – прошептала она, продолжая пристально смотреть на него, как под гипнозом.
Если музыка является отражением души народа, то этих людей отличали острота чувств, страсть и глубокая духовная сила. Вой рожков (суруни кале), энергичная дробь резных деревянных барабанов (рапайи) и рев электрогитары не способны были заглушить мощь неистового вокала Рафли. Его харизма захватывала всех. Слова его песен переливались множеством смыслов – от любви до общественных проблем, – но не переставали восхвалять возлюбленного Аллаха.
Я оглянулась. За толпой простиралась огромная пустошь. Под великолепным розово-фиолетовым небом валялись палки и куски разбитого цемента.
Этим людям довелось пережить разрушения, которые нам трудно представить. Но теперь, приехав сюда на всевозможных видах транспорта (на велосипедах, мотоциклах или в кузовах старых грузовиков), они полностью растворились в музыке Рафли. Банда-Ачех, Индонезия – обитель одной из самых религиозных мусульманских общин в мире, десятилетиями закрытая для чужаков. Гражданская война продолжалась там тридцать лет и закончилась за три недели до моего приезда, а десять месяцев назад регион сровняла с землей одна из самых ужасных природных катастроф в современной истории.
Как я попала в Банда-Ачех? Вспомним мою наивную затею. Из-за распространенного на Западе отношения к исламскому миру я начала задумываться: должно же быть там что-то еще, кроме террористов и угнетенных женщин. Будучи профессиональной исполнительницей танцев живота, я всю жизнь слушала арабскую, турецкую и персидскую музыку, танцевала на сотнях ближневосточных свадеб и встречалась с мужчинами из тех краев. И я видела несоответствия. То, что я слышала, люди, которых я встречала, не соотносились с образом, существующим в общественном сознании. Неужели что-то изменилось, и волна экстремизма накрыла одну пятую населения планеты, превратив наш мир в место, где царат опасность и страх и где никак не прожить без новейших систем безопасности с цветовой кодировкой?
ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО
Поклявшись писать непредвзято обо всех, кто встретится мне на пути, я начала свое путешествие – неуклюжая, не смыслящая в путешествиях ровным счетом ничего женщина в слишком открытой кофточке, которая катила по эскалатору в сингапурском торговом центре огромную неустойчивую сумку. Я искала паром в Индонезию – страну с самым многочисленным мусульманским населением в мире. Ближайшим въездным пунктом был Батам – остров, о котором я не знала ничего.
– Где тут продается тех тарек?
Я думала, все в Сингапуре знают эту вкусную смесь чая и сгущенного молока, которую наливают в чашку, высоко подняв сосуд, чтобы образовалась пенка.
– Я не знаю, что это, – ответил мужчина.
– Вы из Индонезии? – спросила я, подумав, что он, наверное, индонезиец, а у них тех тарек не делают.
Я протянула ему брошюру о проекте «Сорок дней и тысяча и одна ночь», и он сказал, что его зовут Ариф. Мужчина был мусульманином, и мой проект сразу заинтересовал его.
– Я познакомлю вас с людьми, чтобы вы могли больше узнать о нашей культуре.
«Почему бы и нет?» – подумала я и приняла его предложение.
Подошел его друг Аленкар. Поначалу я приняла его за индонезийца, но, когда он заговорил, уловила бразильский акцент.
– Porque voce vai ate Batam? – «Зачем вы едете в Батам?» – спросила я на ломаном португальском, а он ответил:
– Para trabalhar. – «Работать».
Ровно через сорок дней мне нужно было вернуться в Сингапур на семинар по танцу живота, а затем выступать с представлениями в других азиатских странах. Надо было приступать сейчас же – а то закручусь и никогда не начну эту книгу.
На билете было написано: «11 сентября 2005 г., Всемирный торговый центр». Растерявшись, я переспросила:
– Всемирный торговый центр?
– Название магазина, – пояснил Аленкар. – Вы же ехали на эскалаторе мимо магазинов, прежде чем добрались сюда?
– Да, – вспомнила я.
Ариф и Аленкар вопросительно взглянули на меня и поинтересовались:
– А почему в Батам?
– А почему бы и нет? – пожала плечами я.
От предвкушения у меня кружилась голова. У меня было ощущение чуда, когда мы миновали красивые дома и покачивающиеся лодочки сингапурской гавани, вышли в открытое море и увидели берег вдали.
ЕЗЖАЙТЕ В БАНДА-АЧЕХ
По прибытии в Батам нас ждала шикарная машина. Ариф спросил, где я собираюсь жить, я пожала плечами. Мы ехали по изборожденной земле, разбрызгивая воду из луж; на грязных улицах всюду видны были мусорные кучи. У дома Аленкара трое охранников проверили багажник и с круглым зеркальцем на длинной палке заглянули под брюхо машины.
Я поселилась там, где они меня высадили, – в дорогом бизнес-отеле, что не соответствовало ни моему бюджету, ни цели как можно больше общаться с местными. Но пока меня это устраивало.
Через час после приезда мы с Арифом сидели в холле, развернув перед собой большую карту Индонезии.
