Гостиничные проститутки в обмен на предоплату и дополнительные продуктовые карточки доносили в Секуритате обо всем, что говорили их клиенты. Но в 1980-х гг. даже проститутки впали в отчаяние. В один из моих первых визитов в «Атене-Палас», в 1983 г., я около полуночи услышал стук в дверь моего номера. Я открыл. В темном коридоре стояла женщина, приспустив с плеча кофточку. Она сказала, что хотела бы в качестве платы получить кофе.
В то время кофе в Бухаресте был редкостью. Стояла зима, и, хотя я платил за номер семьдесят пять долларов в сутки, у меня не было ни отопления, ни горячей воды, а помещение освещали лишь две 25-ваттные лампочки. Благодаря своему африканскому опыту я догадался захватить фонарик и туалетную бумагу. «Будь у нас побольше еды, мы бы жили как в войну», – гласила местная шутка.
Зимой 1988/89 г., никто не может сказать точнее, с улиц вокруг «Атене-Палас» исчезли цыганки, торговавшие цветами. Эти цыганки были последним сентиментальным напоминанием о частной жизни в городском ландшафте, оставленным историей до наступления коммунистического ледникового периода.
В декабре 1989 г. лед наконец треснул, из расщелин хлынула кровь. Первыми вернулись цыганки. «Устроившись, как тропические птицы», говоря словами Оливии Мэннинг, они торговали красными розами и желтыми и красными тюльпанами. Цветы покупали горожане и выкладывали их в знак памяти на тротуарах, на местах гибели революционеров. Везде чувствовался запах восковых свечей. Румынская столица, более четырех десятилетий лишенная публичного проявления религиозности, превратилась в церковь на открытом воздухе.
«Pace voua, morti nostri», – прочитал я надпись на стене. «Покойтесь с миром, наши погибшие».
Зрелище было поистине сюрреалистическим. Ни одна восточноевропейская страна в ходе революций 1989 г. не вызывала у Запада столько недоумения, как Румыния. Первые зернистые телевизионные картинки, передаваемые в эфир с помощью допотопного румынского оборудования, открывали мир, в котором только что закончилась Вторая мировая война. Солдаты в шинелях и больших касках напоминали русских под Сталинградом. Погода была зимней, славянской. Но люди были смуглыми и выглядели почти как южноамериканцы. Язык звучал романский и в некоторых аспектах был ближе к латыни, чем современный испанский или итальянский. Сцены насилия вместе со сценами религиозных церемоний, сопровождавших похороны погибших, выглядели театрализованно и отвратительно, словно людей раз за разом толкала страсть выплеснуть свои эмоции перед зеркалом.
Попробуйте представить: горящие свечи, поставленные рядом с обнаженными и разлагающимися трупами на улицах. Правитель, который фотографировался со скипетром в руке, попирая ногой тушу кабана; который построил Запретный город в духе фашистской архитектуры, окружающий сооружение, похожее на свадебный торт, но размерами превосходящее здание Пентагона; тот, кого сикофанты провозгласили «карпатским гением», а народ называл Дракулой и Антихристом; репортаж о казни которого неделями повторяли по местному телевидению; чье тело, по слухам, загадочным образом исчезло или было сознательно спрятано.
Здесь происходило нечто большее, чем падение коммунистической тирании. Сталин, возможно, заложил основы, но все остальное произросло на местной почве естественным путем.
Я стоял на обширном бухарестском кладбище Генча и смотрел на деревянный крест над небольшим земляным холмиком, втиснутым между двумя другими могилами и едва видимым за кустами. На кресте надпись белой краской: «Полковник (запаса) Попа Дан, 1920–1989».
Так был похоронен Николае Чаушеску, правивший Румынией четверть века и казненный вместе с женой Еленой военными 25 декабря 1989 г.
Метрах в пятнадцати, также втиснутый между двумя могилами, я увидел другой крест с надписью: «Полковник (запаса) Энеску-Василе, 1921–1989».
Так была похоронена Елена Чаушеску.
Несколько европейских журналистов, и я в том числе, нашли эти могилы, руководствуясь «подсказкой» властей. Посреди моря мраморных и гранитных памятников на гражданской части кладбища эти деревянные кресты на могилах двух полковников запаса выглядели действительно странно и подозрительно. Спустя несколько дней, в мае 1990 г., в ту же ночь, когда вандалы оскверняли еврейские кладбища в Румынии, два этих деревянных креста загадочным образом исчезли, и больше их никто не видел. Но Чаушеску – не первая супружеская пара, правившая Румынией в XX в., чье место захоронения хранится в тайне.
Отправимся в Лиссабон. Пройдем по узким петляющим улочкам района Алфама, который основали римляне, и выйдем к церкви Сан-Висенте-де-Фора (церковь Святого Винсента за городской стеной). Войдем в придел храма, но, прежде чем подойти к алтарю, заглянем за дверь, что справа от нас. Мы попадем в ряд каменных коридоров, украшенных бело-голубой керамикой с росписью на сюжеты басен Лафонтена. Теперь повернем налево, пройдем по длинному залу и окажемся в помещении с мраморными гробницами португальских монархов начиная с середины XVII в. Около двери – два гроба без всяких надписей на дешевых войлочных подставках, словно приготовленные для носильщиков. Гроб, обернутый желто-сине-красным румынским флагом, хранит останки короля Кароля II Гогенцоллерна, правившего Румынией с 1930 по 1940 г. В другом гробу, покрытом грубым голубым покрывалом с белым крестом, покоится любовница Кароля, еврейка Елена (Магда) Лупеску, которая, как и Елена Чаушеску, некогда была «серым кардиналом» при румынском троне.
Крайне избалованный своей матерью, королевой Марией, воспитанный наставником – «угрюмым швейцарским гомосексуалистом», а затем направленный в прусский армейский полк своего отца для завершения образования, будущий король Румынии Кароль, несмотря на английские и немецкие корни, перенял все местные обычаи в худшей их форме. Во время Первой мировой войны, перед тем как австрийские войска оккупировали Бухарест, королевская семья перебралась в бывшую столицу Румынии Яссы. Местное население обвинило в поражении своих правителей иностранного происхождения. Кароль дезертировал из своей воинской части – преступление, караемое смертью, – и сбежал с местной аристократкой Жанной (Зизи) Ламбрино. Поскольку румынским монархам ветви Гогенцоллернов не разрешалось сочетаться браком с местными (чтобы не дать возможность румынской аристократии извлечь из этого политические преимущества), Кароль был вынужден отречься от престола. Но вскоре он оставил Зизи и вернулся в Румынию. В 1921 г. он женился на греческой принцессе Елене. Однако через два года бросил Елену ради Лупеску, которая стала его официальной любовницей. В январе 1926 г., несмотря на требования народа вернуться к законной жене и матери своих детей, Кароль вторично отрекся от трона.
В 1930 г. после смерти отца Кароль опять приехал в Румынию, чтобы занять трон при условии, что оставит Лупеску и вернется к законной жене Елене. Кароль не сдержал обещания, и Лупеску скоро появилась в королевском дворце.
Впрочем, одной Лупеску Каролю было недостаточно. Согласно популярному румынскому мифу, который я неоднократно слышал от историков в Бухаресте в 1990 г., Кароль страдал «недугом приапизма», что вынуждало его проводить длительное время в постели, в постоянной сексуальной активности. «Он бросил Зизи Ламбрино… в Париже… Теперь он подбирает шлюх на Калеа Викторие [проспект Победы] или к нему во дворец привозят певичек», – пишет Петру Думитриу в давно не переиздававшемся историческом романе «Заблудшие» (Prodigals) о румынской аристократии, которая продавала свою страну и друг друга вплоть до фашистского переворота в 1941 г.
