1935 г. не хуже и не лучших других для обозначения начала этого процесса. Тем летом двадцатитрехлетний подающий надежды поэт и прозаик Лоуренс Даррел с женой, матерью, двумя братьями, сестрой и собакой по кличке Роджер отправился из Англии на греческий остров Корфу с целью подыскать жилье. Семья Даррел англо-ирландского происхождения раньше жила в Индии, где отец Лоуренса работал инженером. После его смерти семья вернулась в Англию, но не смогла там закрепиться. Это привело к несколько эксцентричному и импровизированному решению попробовать Корфу.
«Наша жизнь на этом мысу стала подобна безупречному эвклидову уравнению», – пишет Даррел в «Келье Просперо» – мемуарно-дневниковой книге о своем четырехлетнем пребывании на Корфу. «Келья Просперо» представляет собой новый тип путевой прозы: это такое путешествие «не сходя с места», путеводитель по «ландшафту и обычаям» острова, в котором откровенно перемешиваются реальные и воображаемые события в магической обстановке, магической – поскольку Греция сильно отличается от всего остального Средиземноморья. Даррел сумел описать эти отличия, но не сумел истолковать их, поскольку с тех пор, как в десятилетнем возрасте покинул Индию, никогда больше не оказывался так далеко на Востоке.
Даррел с энтузиазмом писал о Греции своему парижскому другу Генри Миллеру, который приехал к нему в гости в 1939 г. Писатель невероятного дарования и самомнения, но не признающий ограничений, Миллер, подобно Даррелу, испытал в Греции духовное перерождение. «Колосс Маруссийский», вероятно, наименее порочная из всех великих, но порочных книг Миллера. Произведение сверхъестественной силы и вдохновения, она читается как непрерывный поток афоризмов, которые превратились в клише благодаря двум поколениям составителей туристических буклетов по Греции, беззастенчиво эксплуатирующим фразы Миллера: «Греция сделала меня свободным и цельным. ‹…› Греция имеет важнейшее значение для каждого человека, который стремится найти себя. ‹…› Она [Греция] стоит, как стояла с рождения, обнаженная и полностью открытая. ‹…› Она дышит, она манит, она откликается».
Но Миллер также заметил «смятение, хаос… пыль, жару, бедность, нужду». Он понял, что все это необходимые компоненты атмосферы этого магического действа, которое он тоже сумел описать, но не смог толком объяснить. В книгах Даррела и Миллера о Греции есть та миссионерская страсть, которая не ощущается в других книгах путешествий, и она связана с наслаждением от физических ощущений, граничащим с аннигиляцией. Вот Даррел входит в море на Корфу:
Я чувствовал игру ионийских волн, плавно поднимающихся и опадающих у меня под головой. Это напоминало дыхание мира. ‹…› Это уже не регион и не среда, где сознание или подсознание могут вести сами с собой бесконечные игры, а проникновение на нижний уровень успокоения, где солнце парализует сам источник мыслей…
Даррел и Миллер представляли Грецию почти так же, как движение хиппи позже станет представлять Калифорнию и Индию: как место бегства от мира и возможности вступить в контакт со своим внутренним «я». Но в 1930-х гг., по мере того как фашизм расползался по карте Европы, и во время последовавшей войны, миру было не до такого потворства своим желаниям. Только после бесчеловечных ужасов Второй мировой войны гедонистическая идея этих авторов внезапно обрела актуальность. Впрочем, из-за гражданской войны Греция лежала в руинах и не годилась для туризма.
В середине 1950-х гг. Даррел начал писать серию романов, получивших известность как «Александрийский квартет». В это же время в Грецию приехал жить американский кинорежиссер Жюль Дассен со своей новой женой, греческой актрисой Мелиной Меркури. В 1989 г. в беседе со мной в своем доме в Афинах он рассказал, как было дело.
– Мать Мелины вернулась из кинотеатра и заговорила о фильме, который только что посмотрела. Мы о чем-то заспорили – я уже не помню подробностей, и я осознал, кто я такой: какой-то американец, который решил поучить греков, как надо жить. Первоначально я хотел снять фильм о человеке, который всюду сует свой нос. Но поскольку в то время Греция как реальное место в Америке была практически неизвестна, фильм стал чем-то иным.
«Только не в воскресенье» – малобюджетный черно-белый фильм длительностью девяносто четыре минуты на греческом языке с английскими субтитрами. «На рекламный прием в Каннах в 1960 г. [где «Только не в воскресенье» получил Гран-при] мы потратили столько же, сколько на сам фильм».
Действие фильма начинается в приморском городе Пирей, где компания грубых матросов принимает вызов местной проститутки Иллии (ее играет Мелина Меркури) пойти поплавать с ней в бухте. В этот момент появляется круизный лайнер. Увидев в воде проститутку, один грек на палубе кричит: «Где этот американец, этот интеллектуал? Он должен это увидеть!» На палубу выходит турист в бейсбольной кепке, которого играет сам Дассен. Туриста зовут Гомер. Глядя на обнаженную женщину, плавающую в компании мужчин, этот философ-любитель испытывает ошеломительный порыв вдохновения и записывает в своем дневнике: «Эта чистота и есть Греция». Пока камера скользит по странице дневника, начинает звучать возбуждающая музыка бузуки, и на экране появляется название фильма.
Однако Гомер обнаруживает не совершенство эпохи Перикла, а довольно грязный мир прибрежных баров, где грубые официантки подают густой приторно-сладкий кофе и анисовую водку узо; где мужчины курят сигареты без фильтра и гасят окурки ногами, танцуют и бьют тарелки под музыку бузуки (написанную специально для фильма греческим композитором Маносом Хаджидакисом и принесшую ему известность). Гомер, специалист по греческой классической драматургии, понимает, что ничего не знает об этой странной стране, в которой оказался. Он жалуется Иллии, проститутке, в которую вопреки всем инстинктам влюбился: «Я этого не понимаю. Греция когда-то была величайшей страной мира». А та, лежа в постели и чувственно протягивая к нему руки, отвечает: «Она такая и есть».
Гомер обнаружил, разумеется, не классическую Грецию, а нечто лучшее, по крайней мере, более интересное и уж наверняка гораздо более неожиданное. Он обнаружил Восток и Балканы со всеми их острыми углами, лишь слегка сглаженными Средиземноморьем.
Успех фильма «Только не в воскресенье» пришелся на тот же 1960 г., когда Даррел опубликовал последний роман из «Александрийского квартета», сложный сюжет которого, чувственная проза и откровенные сексуальные сцены сделали его бестселлером
[64]. Хотя события «Квартета» разворачиваются, по всей видимости, в египетском средиземноморском портовом городе Александрия, он также и о Греции. Повествователь живет в мирной рефлексии на неназванном островке, входящем в греческий архипелаг Киклады. Александрия, которую помнит Даррел, греческий город, где все запоминающиеся персонажи – греки или находящиеся под греческим влиянием. Сквозная тема всех четырех романов – человечество нуждается в языческом противовесе (который Даррел ассоциирует с Грецией) этической строгости иудеохристианской морали.
Популярность «Квартета» совпала с фильмом «Только не в воскресенье» и вызвала цепную реакцию. «Наверняка статистики нет, но кто-то говорил мне, что туризм в Греции за один год вырос на 80 %», – сказал мне Дассен. В начале 1960-х гг. были заново открыты и переизданы «Колосс Маруссийский» Миллера и «Келья Просперо» Даррела. Пик пришелся на 1964 г., когда вышел фильм Михалиса Какоянниса «Грек Зорба» по роману Казандзакиса.
