Георгиос Папандреу был скорее центристом, чем левым. Его действиями в середине 1960-х гг. руководила в большей степени глупость, нежели идеология или уязвленное самолюбие. Он был олицетворением партии в силу патерналистского, «кофейного» характера греческой политики того времени. Группы естественным образом концентрировались вокруг сильных личностей; деталям или организационным вопросам большого значения не придавали. Годы формирования Георгиоса Папандреу как личности прошли в Греции. Его порывы, как и порывы его соперника, консерватора Константина Караманлиса, были естественными и несложными. Но Андреас Папандреу, который тридцать месяцев провел в рядах ВМС США, но никогда не носил греческой военной формы, был очень сложной личностью. В его кабинете на самом видном месте красовались портреты Фиделя Кастро и маршала Тито. Папандреу (далее речь будет идти исключительно об Андреасе) видел идеальную модель для Греции в неприсоединившейся Югославии.
«На основании общих идеологических и политических взглядов», как говорил Папандреу в 1975 г., ПАСОК установило тесные связи с сирийской партией «Баас». В феврале 1977 г., спустя восемь месяцев после угона террористами авиалайнера компании Air France, на борту которого находились израильтяне, из Тель-Авива в Энтеббе, Папандреу выступил с похвалой угандийскому лидеру Иди Амину: «Он борется против западных метрополий и сам является их целью. Уже одно это ставит его на глобальной шахматной доске в ряд антиимпериалистических сил»
[67]. В том же 1977 г. Папандреу нанес визит ливийскому лидеру Муаммару Каддафи, режим которого, как он заявил, «не является военной диктатурой. Верно обратное. Он создан по модели demos древних афинян». В последующих публикациях в греческой и иностранной прессе прозвучали намеки, что финансовая поддержка Каддафи обеспечила Папандреу победу на выборах 1981 г., в результате которых он стал премьер-министром. В 1984 г. в Афинах майор Абдель Салам Джеллуд, ближайший соратник Каддафи, открыто заявил: «Брат Папандреу, мы тщательно тебя изучили, мы проверили тебя, и мы тебе доверяем. Мы готовы приложить все усилия для укрепления твоего положения, потому что твое пребывание у власти в наших интересах».
Внутренняя политика ПАСОК демонстрировала беспрецедентно тоталитарный стиль, сопоставимый только с партизанским коммунистическим движением. Спустя несколько лет я понял, что у ПАСОК есть три характерные группы сторонников.
Первую группу городских культурных левых, так сказать, «светскую элиту», можно было бы счесть нерелевантной, если бы не слава Мелины Меркури. Меркури стала министром культуры и науки в октябре 1981 г., когда Папандреу занял пост премьер-министра, и за восемь лет его пребывания у власти пережила пятнадцать перетасовок его кабинета. Безоговорочно верная Папандреу, она не входила в его ближайший круг и не была замешана в скандалах и судебных расправах, которые в итоге и подорвали его правление. Ее статус греческого культурного символа, обеспеченного фильмом «Только не в воскресенье», придавал Папандреу флер легитимности, особенно за границей. В самой Греции она была популярна среди коммунистов и сторонников ПАСОК, но 40 % греческого населения, которые поддерживали правых, относились к ней с презрением. Мне в какой-то момент даже надоело слушать главное обвинение, выдвигаемое в ее адрес: «Мелина ничего не играла в фильме «Только не в воскресенье». Она на самом деле так себя и ведет. И что только вы, иностранцы, в ней нашли?»
Вторую группу составляли молодые интеллектуалы, получившие образование за границей и вернувшиеся в Грецию после падения хунты. Некоторые высококвалифицированные технократы, оказавшиеся перед жестким выбором между старомодными правыми и революционными левыми, предпочли последних, поскольку правые дискредитировали себя во времена хунты. В эту категорию попадают Костас Симитис, член ПАСОК и министр национальной экономики, позже уволенный и публично униженный Папандреу, и Адонис Тритсис, член ПАСОК и первый министр экологии, тоже уволенный. Прегрешение Тритсиса заключалось в том, что он в равной степени требовал соблюдения законов по охране окружающей среды от бизнесменов как правого, так и левого толка.
Впрочем, многие молодые интеллектуалы не были технократами. Люди скромного происхождения, они уезжали в Америку или другие западные страны, где получали поверхностные знания в области либерального гуманитарного образования, что давало им основание изображать просвещенность и демонстрировать высокомерие по возвращении домой. У В. Д. Найпола есть определение для таких полусформировавшихся людей. Описывая группу получивших образование в Америке марксистов-идеалистов, пришедших к власти на карибском острове Гренада (прежде чем они рассорились и начали убивать друг друга), он назвал их «маленькими людьми», чьи мозги забиты «большими» неясными идеями, которые они не представляют, как осуществить. В ПАСОК было много таких «маленьких людей», одержимых ненавистью и ищущих любого повода для драки. Они входили в ряды Зеленой гвардии идеологических «силовиков», которых Папандреу направлял в греческие посольства за границей для слежки за карьерными дипломатами. В 1988 г., когда сотрудник Говардского университета Николаус Ставроу опубликовал книгу с критикой Папандреу, зеленогвардеец из греческого посольства в Вашингтоне заявил в New York Times: «Мистер Ставроу не способен писать книги. Он способен только учить негров в самом заурядном университете»
[68].
Но третья группа, игравшая в ПАСОК наиболее важную роль, как я заметил, не имела опыта жизни за границей и редко владела каким-либо языком помимо греческого. Это были люди из деревень и рабочих пригородов, которые пользовались «четками для нервных», пересыпали речь бранными словами типа malaka (кретин, придурок) и в иных обстоятельствах могли бы как сотрудничать с хунтой, так и бороться против нее. Эта третья группа обожествляла Папандреу. В отличие от других интеллектуалов ПАСОК, получивших образование за границей, Папандреу чувствовал себя как дома в их прокуренных кофейнях и был лживым до мозга костей. Папандреу обладал смелым и демагогическим стилем речи, который хорошо воспринимался городской беднотой и жителями греческой глубинки. Своей политической манерой он напоминал президента Аргентины Хуана Перона или израильского премьер-министра Менахема Бегина: очередной европейски образованный, энергичный оратор, который опирается на беднейшую и наиболее ориенталистски настроенную часть населения, возвышаемую за счет европейской половины.
Таким образом, Папандреу окружали, составляли его ближайший круг и руководили деятельностью ПАСОК ромиосы, а не эллины. Их верность вождю была клановой и не зависела от положения дел. Это были люди, подобные Агамемнону Куцогеоргасу, второму по влиятельности человеку в Греции 1980-х гг., который в 1990-х оказался за решеткой в той же самой пирейской тюрьме, что и лидер хунты Пападопулос.
Одного из таких людей Папандреу постоянно держал в штате Министерства иностранных дел. Этот конкретный персонаж представлял собой лесоруба с претензией на интеллектуальность. В отличие от прочих он владел английским и однажды произнес пространную речь в поддержку «информационного порядка третьего мира», в которой оправдывал цензуру, введенную некоторыми африканскими правительствами, на основании того, что империализм – это тоже своего рода цензура. В 1987 г. у меня состоялся с ним разговор в его кабинете. Я спросил, не слишком ли близко находится Греция к Африке и странам третьего мира в политическом смысле. Наклонившись через стол, он доверительно заявил: «Греция не так близка к Африке, как Америка. Ты когда-нибудь видел, чтобы грек шел по улице рука об руку с черным, как в Америке? Не волнуйся, мы знаем, как вести дела с Африкой и третьим миром… Мы сказали пакистанцам, что, если они признают турецкий Кипр, мы вышвырнем в море их грязных пакистанских матросов, работающих на греческих судах»
[69].
