Ночь мы расположились провести близ его южной оконечности, намереваясь с наступлением дня продолжать исследование, но с рассветом 12 октября оказалось, что течение унесло шлюп к W на такое расстояние, что с высоты мачт едва можно было ее видеть. Это обстоятельство принудило меня расстаться с Браунсренж раньше, чем мне хотелось, и мы направились к Марианским островам, где я намеревался запастись некоторым количеством свежей пищи.
19 октября в 8 часов утра, при курсе WtS, несколько правее его мы увидели с салинга в 25 милях о. Сайпан, а через час открылся северо-восточный берег Гуахама, к которому мы и направили курс. В 10 1/2 часа восточная оконечность Сайпана находилась на N от нас и долгота ее по хронометрам (исправленная по прибытии на о. Гуахам) оказалась 145°22' в.
Обогнув северный мыс Гуахама, мы шли вдоль берега к городу Лганья, обыкновенному местопребыванию губернатора Марианских островов. Вблизи города нам навстречу вышла шлюпка под испанским флагом, посланная губернатором, от имени которого сержант поздравил нас с прибытием и предложил услуги по вводу шлюпа в гавань. Не имея нужды здесь долго оставаться и зная, как много затруднений и неудобств встречается при входе больших судов в гавань Калдеру и как неудобно и даже опасно стояние на якоре перед городом из-за кораллового грунта и открытого места, я отказался от сделанного мне предложения и счел за лучшее держаться под парусами вблизи города, пока будем запасаться свежими съестными припасами.
20-го числа я с некоторыми офицерами съехал на берег и был принят губернатором, штабс-капитаном дон Ганга-Ерреро, весьма ласково; он тотчас сделал распоряжение снабдить наш шлюп зеленью и свежим мясом. Как ни кратковременно было наше пребывание здесь, но я заметил и узнал, что со времени посещения на бриге «Рюрик» здесь произошли некоторые перемены, именно: возвысилась цена на все припасы; обыватели, жившие прежде в изобилии, ныне очень жалуются на бедность и недостатки. Причина этого, кажется – плохое управление нового начальства. Впрочем, Марианские острова остаются и поныне верными своему королю, дух разлившегося во всех колониях Испании мятежа здесь вовсе не заметен.
От губернатора я узнал, что в гавани Калдера находится несколько английских китобойных судов; многие суда, ежегодно возвращаясь от японских берегов, где они производят свой промысел, обыкновенно заходят сюда для отдыха. Капитаны китобойных судов, говоря об опасностях, каким они подвергаются у берегов Японии, с особенной похвалой и благодарностью отозвались о карте японских берегов контр-адмирала Крузенштерна, которую они по ее подробности и верности предпочитают всем картам японских берегов, изданным в Европе. Они употребляют исключительно ее во время плавания по японским водам
[200].
К 22-му числу все наши нужды были удовлетворены за хорошую плату, и мы в 4 часа пополудни, оставив Гуахам, пустились в Манилу. При свежем пассате, который почти беспрерывно сопровождал нас, мы быстро мчались вперед и, не встретив ничего особенно важного и достойного примечания, вступили к полудню 1 ноября в широту 20°15' с., долготу 123°18' в. При заходе солнца мы считали себя вблизи островов Баши и Бабуян, между которыми я предполагал пройти в Китайское море, но пасмурность и густые черные тучи покрыли горизонт в той стороне, где должны быть эти острова. К ночи поднялся крепкий со шквалами ветер от NО; мы, лавируя под зарифленными марселями, старались удержать свое место до рассвета.
2 ноября в 5 часов утра, при пасмурной погоде, сильном волнении и свежем ветре от NО, мы легли на W. Это направление, по моему счислению, вело нас прямо в пролив, которым я намеревался пройти. С рассветом настала ясная погода, и мы увидели на SWtW Ричмондовы камни в 10 милях от нас, а затем вскоре о. Батан появился из окружавшего тумана.
Войдя в пролив между островками Ричмонда и Баши, я опасался потерять стеньги, потому что здесь мы испытывали необыкновенно сильную неправильную качку от большого и также неправильного, похожего на бурун, волнения, произведенного быстрым течением, стремившимся из Китайского моря в Южный океан против крепкого NО-пассата. Как только мы прорезали главную струю течения, волнение уменьшилось, а вступив в Китайское море, мы нашли его совершенно спокойным. Отсюда, продолжая плавание к Маниле, при свежем ветре от NО легли на SW.
При вступлении в Китайское море мы воспользовались очень ясной погодой для определения долготы оконечностей следующих островов: долгота восточного из камней Ричмонд 122°9'58'' в., долгота западного Ричмонд 122°8'0'' в.; долгота восточной оконечности Батан 122°4'28'' в., долгота западной оконечности Бабуян 121°59'4'' в.; долгота западной оконечности Баши 121°55'13'' в., широта восточной оконечности Баши 20°15'47'' с. По приходе в Манилу долготы исправлены, поэтому, кажется, можно надеяться на их верность; они оказались западнее, чем на новой карте Горсбурга – только 3 1/2 минуты.
3 ноября, когда мы прошли параллель мыса Боядор, настали тихие ветры и совершенные штили, так что нам только 7-го числа удалось приблизиться к входу в Манильскую бухту, где нас встретил крепкий NО-ветер, дувший прямо из залива; с этой стороны не могло развести большого волнения, и мы с успехом лавировали, держась южного прохода у о. Коррежидор. С нами лавировал испанский бриг, который при сильном порыве ветра в одно мгновение лишился обеих стеньг.
8-го числа в 6 часов утра мы бросили якорь в двух милях от города Манилы, совершив плавание из Ситки в три месяца. Во время этого дальнего пути наш экипаж был совершенно здоров. В день прибытия я посетил губернатора Филиппинских островов, дона Мариано Рикафорта, который за два месяца перед этим прибыл из Испании; он принял меня ласково и по моей просьбе позволил нам идти к порту Кавите для исправления шлюпа. На другой же день мы отправились в Кавите, где стали фертоинг, в расстоянии одной версты от восточного угла крепости, и нимало не медля принялись за свои работы.
Я не стану описывать Манилу, так как она подробно описана в путешествиях капитанов Лаперуза и Головнина; скажу только, что во время нашего пребывания все было тихо и спокойно: жители по-прежнему остались верны испанскому правительству. Испанский король в знак признательности прислал с новым губернатором свой портрет в подарок островитянам. Мы были очевидцами, с каким торжеством этот портрет был ввезен в город на богато украшенной золотом колеснице; было велено отдавать ему полные почести, как королю.
Торжество с азиатской пышностью, приправленной испанским вкусом, происходило следующим образом: 18 декабря в 9 часов утра церемония открылась шествием китайцев в великолепных одеждах, несших развевающиеся цеховые флаги с иероглифами, драконами и различными странными изображениями; в это время раздались пронзительные звуки национальной китайской музыки и появились четыре полуобнаженные потешницы с растрепанными волосами, которые, в противоположность шествовавшим со смешной важностью, прыгали и кривлялись самым грубым и смешным образом, нимало не думая о соблюдении благопристойности; потом следовали сражающиеся копьями индейцы, которых сопровождал взвод пеших юношей в военных нарядах и взвод всадников из детей на бумажных лошадях; потом шествовали бумажные великаны и разнообразные уродливые карлы [карлики] с подобными им супругами, старавшиеся увеселять народ своим шутовством; их сопровождали стаи сделанных из бумаги разнородных зверей; вслед за поддельными людьми и животными тянулись кареты с чиновниками и почетными гражданами в праздничных одеяниях, предводимые незабвенным Дон-Кихотом с верным оруженосцем Санчо Пансой.
