Когда жара уменьшилась, сели мы опять на коней, рассчитывая часу в 8-м быть дома; однако наступила ночь, а море еще не показывалось. Я заметил, что пеон наш что-то часто останавливался, расспрашивая о дороге; наконец, посоветовал нам прибавить рыси, чтобы миновать Семь Сестер, прежде нежели закатится луна, и сам дал шпоры своей лошади. До́лжно было за ним следовать, хотя многие готовы были лучше остаться в лесу. Продолжительная езда не могла сдружить дурных ездоков с беспокойными конями, и кавалькада наша представляла в это время картину, достойную пера Сервантеса и кисти Хогарда. Страдая более или менее коликой, болью в спине и пр., всякий старался придумывать положение, облегчавшее его страдания, и смеялся над другим, не замечая собственной смешной фигуры. Впоследствии объяснилась причина этого странствия: это был неудавшийся сюрприз, который готовил нам Д. Пёппиг. Он хотел боковыми тропинками вывести нас на первую станцию по большой дороге из Вальпараисо в Сантьяго, где есть весьма хорошая гостиница, и заранее утешался приятным нашим удивлением, но вместе с пеоном заблудился, и мы должны были пробираться к морю по почти непроходимым местам.
Около полуночи увидели мы, наконец, цель нашего странствия. С воображением, наполненным сытным ужином и мягкими постелями, ехали мы тихо по улицам Альмендраля, как вдруг останавливает нас ночной страж и велит спешиться. Не постигая причины такого приказания, отговариваемся мы, протестуем, но все тщетно; обязанные повиноваться, тащим мы, в недоумении, усталых кляч своих за собой до большой площади, где нам все объясняется. Был Великий четверг; с этого дня до Страстной субботы не позволяется здесь, под великим штрафом, ни верхом ездить, ни петь, ни играть на инструментах, ни даже ходить в шляпе. Всякое дело, всякая работа, всякое увеселение строго в эти дни запрещается.
Пригорок посреди города, на котором стоит театр, обращается на это время в Голгофу. Посреди огороженного щитами пространства воздвигается крест с изображением Христа; перед ним множество цветов и свечей; по обе стороны женские фигуры на коленях, изображающие свидетельниц страданий Христа. Перед этим местом набожные души приходили громкой молитвой смывать грехи свои. Я заметил только грешниц, но ни одного грешника; большая часть из них, конечно, твердо была уверена в получении благодати, ибо по пути они шутили, смеялись, а приближаясь к этому месту, принимали вид смиренный, преклоняли колена на несколько минут и потом продолжали путь с прежними шутками и смехом
[183]. Мы с трудом попали в ту же ночь на шлюп, потому что даже и лодкам не позволяется отваливать от берега. Но тут ожидал меня еще неприятнейший сюрприз, именно вся приготовленная для нас провизия подпала всеобщему запрещению и не может к нам быть доставлена никак прежде субботы вечера. Мы теряли таким образом еще два дня, но пособить этому не было никакой возможности.
Подготовив совершенно шлюп к морю, отправил я в субботу поутру все гребные суда на берег, чтобы тотчас по снятии всеобщего ареста начать перевозку припасов. Около полудня пушечные выстрелы с крепости возвестили, наконец, о вожделенной минуте; фейерверки зажглись со всех сторон; мертвая тишина сменилась беспримерным движением.
* * *
Вальпараисо, как известно, – порт столицы Чили, Сантьяго, лежащей отсюда в 30 милях к востоку, при самой подошве Кордильер, и называется также по этой причине собственно El Puerto [портом]. Город лежит на берегу полукруглой открытой губы, вдающейся в землю с севера.
Я имел уже случай упоминать о различном впечатлении, какое вид одного и того же берега производит на морехода. Val de Paraiso служит тому подтверждением, ибо ничто менее не может походить на райскую долину, как берега, окружающие эту губу, и вообще все окрестности города. Горы от 500 до 600 футов высотой, безлесные, частью совершенно обнаженные, крутые и разделенные глубокими оврагами (квебрадами), в северо-западной части губы опускаются круто в море; несколько далее к югу отступают они от моря и на расстоянии около 1 версты оставляют равнину шириной от 70 до 100 сажен. По этой равнине, по вершинам окрестных гор и по оврагам расположен город, имеющий, таким образом, одну только улицу вдоль берега; строения, по горам и оврагам разбросанные, суть как бы ветви этого дерева. В восточном конце горы вдруг удаляются от моря сажен на 500 или более и образуют песчаную площадь, от 10 до 15 футов над морем возвышенную, по которой расположено предместье Эль Альмендраль (El Almendral), то есть Миндальная роща. В восточном углу губы крутизны опять примыкают к берегу и простираются голыми утесами к северу.
Альмендраль теперь столько же заслуживает свое название, как и Вальпараисо. В садах, принадлежащих некоторым домам, есть миндальные деревья, как и разные другие, но тщетно стал бы кто искать здесь целых рощ миндальных.
Хотя путешественник, воображение которого наполнено райскими долинами и миндальными рощами, приближаясь к этому месту, крайне обманется в ожидании, но должен будет, невзирая на то, согласиться, что Вальпараисо со своими белыми на темном грунте домиками, уступами друг над другом расположенными, здесь выказывающимися из оврага, там лепящимися к утесам, в другом месте как будто вспорхнувшими на вершину скалы, тут густо теснящимися одни к другим, а здесь весьма редко рассеянными, – представляет недурной вид. Недостает одного – церквей с башнями и шпицами, придающих столько красоты и разнообразия городам, в особенности же расположенным в местах гористых. Недостаток этот по прибытии из Рио сильно бросается в глаза; вся картина кажется носящей какой-то характер плоскости; но здесь никогда не может быть иначе по причине частых землетрясений, не позволяющих строить никаких высоких зданий. Последние колокольни разрушены ужасным землетрясением 1823 года.
Дома в городе большей частью двухэтажные, кирпичные, оштукатуренные и крытые черепицей. Кругом дома в верхнем этаже балкон – веранда. Некоторые дома, и наиболее – принадлежащие англичанам, построены, однако, на манер европейский, и, мне кажется, очень некстати; в здешнем климате веранда, на которой во всякое время дня можно найти прохладный уголок, – вещь необходимая. Хотеть переупрямить природу опасно; замечено, что англичане, которые более других стараются везде удержать свой образ жизни, более других иноземцев страждут и гибнут от климата. В квебрадах и в Альмендрале дома больше мазаные, крытые пальмовыми ветвями, но есть и между ними порядочные, сделанные из глины, смешанной для твердости с соломой.
