Гиммлер потупился, разглядывая сухие листья под ногами.
– Зачем американцу покушаться на вашу жизнь? Полагаю, его наняли русские. – Гиммлер посмотрел на Коля. – Откуда вы знаете этого диверсанта?
– По чистому совпадению, герр начальник полиции. Я следил за ним в связи с другим расследованием. Лишь приехав сюда, чтобы наблюдать за ним, я понял, что на территории училища находится полковник Эрнст.
– Но вы наверняка знали о предыдущем покушении на жизнь полковника Эрнста? – быстро спросил Гиммлер.
– Об инциденте на Олимпийском стадионе, который вы только что упоминали? Нет, майн герр, я об этом не проинформирован.
– Неужели?
– Нет, майн герр, как и вся крипо. Два часа назад я встречался с главным инспектором Хорхером. Он тоже не в курсе. – Коль покачал головой. – Жаль, майн герр, что нам ничего не сообщили. Я мог бы скоординировать действия с гестапо и СС. Тогда не произошел бы этот инцидент и не погибли бы солдаты.
– Вы утверждаете, что не слышали о том, что со вчерашнего дня наши силы безопасности разыскивают лазутчика-диверсанта? – Вопрос Гиммлера прозвучал натянуто, как у дрянного актера.
– Не слышал, герр начальник полиции.
Коль заглянул в маленькие глазки, скрытые очками в круглой проволочной оправе, и догадался: Гиммлер лично велел не сообщать крипо о тревожных оповещениях. Он ведь Микеланджело Третьего рейха по части присвоения заслуг, покушения на чужую славу и снятия вины с себя, тут ему даже Геринг не конкурент.
«А сам я ничем не рискую?» – подумал Коль.
Службы безопасности едва не допустили серьезнейшего промаха. Не пожелает ли Гиммлер переложить вину на чужие плечи? Коль – ценный служащий, но без козла отпущения порой не обойтись, особенно если из-за твоих козней едва не погиб архитектор перевооружения Германии.
– Как ни странно, наш координатор в гестапо ничего нам не сообщил, хотя встречались мы только вчера, – сказал Коль. – Жаль, что он не посвятил нас в подробности тревожных оповещений.
– Кто ваш координатор в гестапо?
– Петер Краусс, майн герр.
– Ясно, – кивнул начальник полиции, взяв услышанное на заметку, и потерял интерес к Вилли Колю.
– Еще здесь содержались политзаключенные, – уклончиво проговорил Рейнхард Эрнст. – Около дюжины молодых людей. Они сбежали в лес. Я отправил солдат их искать.
Взгляд Эрнста метнулся к классу смерти. Коль тоже посмотрел на учебное здание: теперь оно казалось совершенно безобидным. Скромная постройка времен Второго рейха, в ней получают высшее образование… Только Коль уже понял, что перед ним обитель чистейшего зла. Инспектор отметил, что по распоряжению Эрнста солдаты убрали шланг, тянувшийся от выхлопной трубы, и отогнали автобус. Планшет и документы, которые были рассыпаны по земле и, вероятно, имели отношение к отвратительному исследованию, тоже исчезли.
– С вашего разрешения, майн герр, я в ближайшее время подготовлю отчет и стану помогать в поисках диверсанта, – сказал Коль Гиммлеру.
– Да, инспектор, займитесь этим немедленно.
– Хайль!
– Хайль, – отозвался Гиммлер.
Коль развернулся и зашагал к эсэсовцам, стоявшим у фургона, договориться, чтобы подвезли в Берлин. Ковыляя к ним, он решил обернуть случившееся так, чтобы самому пострадать как можно меньше. Да, на фотографии в паспорте убитый в пансионе на юго-западе Берлина до покушения на Эрнста. Известно это лишь Янссену, Полу Шуману и Кэт Рихтер. Последние двое откровенничать с гестапо не станут. Инспектора-кандидата Коль в ближайшее время отправит в Потсдам в связи с убийством, требовавшим их внимания, и материалы по делу Таггерта и убийству в Дрезденском проулке окажутся в полном его распоряжении. Сегодня Коль предъявит тело убийцы, погибшего при побеге. Коронер, разумеется, еще не провел вскрытие, если труп вообще вывезли из пансиона, и Коль с помощью посулов или взяток позаботится, чтобы по документам Таггерт погиб после покушения на убийство в училище.
Дорасследование вряд ли состоится, ведь инцидент ставит в неловкое положение и Гиммлера за низкий уровень государственной безопасности, и Эрнста за провокационное Вальдхаймское исследование. Пожалуй, стоит…
– Коль! Инспектор Коль! – окликнул детектива Генрих Гиммлер.
– Да, майн герр? – обернулся Коль.
– Думаете, скоро будет готов ваш протеже?
Инспектор задумался, но, о чем речь, не понял и спросил:
– Мой протеже, герр начальник полиции?
– Конрад Янссен. Скоро он переведется в гестапо?
О чем это он? Вопросы Гиммлера обескураживали.
– Ну вам же известно, что мы приняли его в гестапо еще до окончания института полиции? Но мы хотели, чтобы до перевода на Принц-Альбрехтштрассе он стажировался у одного из лучших следователей «Алекса».
Новость была как удар под дых, но Коль быстро пришел в себя.
– Простите, герр начальник полиции! – покачал он головой и улыбнулся. – Разумеется, я в курсе. Просто все мысли о диверсии… Что касается Янссена, он переведется в ближайшее время. Он чрезвычайно талантлив.
– Мы с Гейдрихом давно за ним присматриваем. Можете гордиться своим подопечным. Чувствую, он быстро пойдет в гору. Хайль Гитлер!
– Хайль Гитлер.
Опустошенный, Коль побрел прочь. Янссен? Он с самого начала планировал служить в тайной полиции? От такого предательства у Коля дрожали руки. Итак, парень врал обо всем – о мечте стать детективом крипо, о вступлении в партию (чтобы продвинуться в гестапо и в зипо, вступать придется). Коль похолодел, вспомнив, сколько неосторожных слов он позволил себе при инспекторе-кандидате.
«Янссен, за то, что я сейчас наговорил, вы могли бы арестовать меня и отправить на год в Ораниенбург…»
Впрочем, без Коля практического опыта Янссену не набраться, значит и донести на него он не мог. Наверное, опасность не так уж и велика…
Коль оторвал взгляд от земли и посмотрел на эсэсовцев, обступивших фургон.
– Вам нужна помощь? – спросил крепыш в черном шлеме.
Коль объяснил, что стало с «ДКВ».
– Диверсант сломал вам машину? Стоило затрудняться? Да он пешком обогнал бы вас! – загоготали солдаты. – Ладно, ладно, мы подбросим вас, инспектор. Через пару минут выезжаем.
Коль кивнул. Раздавленный правдой о Янссене, он забрался в фургон и сел один. Уставился на оранжевый диск солнца, медленно опускающийся за холмы, поросшие цветами и высокой травой. Коль чуть ссутулился и прижал голову к подголовнику. Наконец эсэсовцы расселись по местам и погнали фургон на юго-восток от училища, к Берлину.
Солдаты говорили о неудавшемся покушении, об Олимпиаде, о большом национал-социалистическом митинге, который планировалось провести в Шпандау в следующие выходные.
