– Некто Альберт Хайнслер, – отозвался Гордон.
– Кто?
– Вы наверняка в курсе, – буркнул сенатор. – Из-за вас он плыл на «Манхэттене».
– Нацисты, конечно, умны, но мы подумали: зачем им посылать шпиона на «Манхэттен»? – продолжал Гордон. – Глупо, как мне показалось. Мы знали, что Хайнслер – член джерсийского отряда бунда, и велели Гуверу подавить бунд.
– Этому пидору что, делать нечего?! – буркнул Клейборн.
– Мы выяснили, что вы щедро спонсируете бунд.
– Деньги должны работать, – надменно ответил Клейборн, и Гордон возненавидел его еще сильнее.
Магнат кивнул и продолжил:
– Так его фамилия Хайнслер? Я ведь даже не знал. На корабль его посадили присматривать за Шуманом и отправить в Берлин послание о том, что в город едет русский. Хотелось всполошить гансов. Сделать наш спектакль правдоподобнее. Сюжет-то не нарушался.
– Откуда вы знаете Таггерта?
– На войне вместе воевали. Я обещал продвинуть его в дипломатии, если он поможет мне в этом деле.
Сенатор покачал головой:
– А мы гадали, откуда у вас пароли! – Он кивком показал на Гордона. – Коммандер поначалу думал, что это я продал Шумана. Только это ничего, я не завелся. Потом Бык сообразил, что ваши компании… что вы контролируете все телефонные и телеграфные линии Восточного побережья. Вы подслушивали, когда мы с коммандером говорили по телефону и утверждали пароли.
– Чушь! Я…
– Сайрус, мой человек проверил материалы вашей компании, – перебил Гордон. – Вы получили стенограмму наших с сенатором разговоров. Вы все знали.
Клейборн пожал плечами, скорее удивленный, чем встревоженный, и Гордон окончательно вышел из себя.
– Клейборн, нам известно все! – рявкнул коммандер и пояснил: именно магнат задумал убрать Рейнхарда Эрнста и предложил это сенатору.
«Долг перед родиной» – так он выразился и пообещал профинансировать не только убийство, а операцию целиком. Сенатор обратился к высокопоставленным чиновникам из администрации, и те тайно одобрили операцию. А Клейборн тоже тайно позвонил Роберту Таггерту, приказал убить Моргана, встретиться с Шуманом, помочь ему в подготовке к устранению Эрнста, но в последний момент спасти немецкого полковника. Когда Гордон попросил дополнительную тысячу долларов, Клейборн продолжил ломать комедию – не признался, что коммандеру звонил не Морган, а Таггерт.
– Почему вы так старались не расстроить Гитлера? – спросил Гордон.
– Ты идиот, если не чувствуешь сионистской угрозы, – проговорил Клейборн с издевкой. – Евреи плетут интриги по всему миру. Еще коммунисты. Господи, а чернокожие? Бдительность нельзя ослабить ни на минуту!
– Так в этом дело? – раздраженно рявкнул Гордон. – В неграх и евреях?
– Нет, Бык, тут явно что-то еще, – вмешался сенатор, не дав Клейборну ответить. – Деньги. Да, Сайрус?
– В точку! – прошептал седовласый Клейборн. – Немцы должны нам миллионы по займам, которые мы выдали, чтобы поддержать их в последние пятнадцать лет. Чтобы займы выплачивались, нужно ублажать Гитлера, Шахта и других немецких финансистов.
– Они перевооружаются, чтобы начать новую войну! – прорычал Гордон.
– Тем больше оснований дружить с ними? – бесстрастно спросил Клейборн. – Рынков для нашего оружия тоже больше.
Он ткнул пальцем в сенатора:
– При условии, что вы, идиоты в конгрессе, упраздните закон о нейтралитете… – Магнат нахмурился. – Так что́ гансы думают о случившемся с Эрнстом?
– Там полная неразбериха! – негодовал сенатор. – Таггерт предупреждает о покушении, но диверсант сбегает и предпринимает новую попытку. Потом Таггерт исчезает. В открытую немцы винят русских, нанявших американского диверсанта, а «при закрытых дверях» гадают, не мы ли стоим за диверсией.
Клейборн поморщился от отвращения.
– А Таггерт? – спросил он и кивнул. – Погиб. Ну конечно. От руки Шумана. Вот как оно получилось… Ну, джентльмены, полагаю, на этом наше деловое партнерство заканчивается.
– Из-за вас погиб Реджи Морган… Сайрус, на вашей совести серьезные преступления.
Магнат пригладил седую бровь и сказал:
– А как насчет тебя? Ты профинансировал эту увлекательную поездку средствами частного лица. Занятная тема для слушания в конгрессе, ага? Похоже, у нас тут тупичок. Предлагаю разойтись миром и помалкивать. Доброй ночи! Кстати, покупайте акции моей компании, если вам, госслужащим, они по карману. В цене они только вырастут.
Клейборн медленно поднялся, взял трость и направился к двери.
Гордон решил: будь что будет с его карьерой, но безнаказанным Клейборн не останется. Он ведь погубил Реджи Моргана и едва не погубил Шумана. Только справедливость в общем и целом пока подождет, сейчас важность имел конкретный момент.
– Я хочу получить деньги Шумана, – заявил коммандер.
– Какие деньги?
– Десять тысяч, которые вы ему обещали.
– Так он же не справился. Гансы нас подозревают, мой человек погиб. Облом Шуману. Денег не будет.
– Вы его не надуете.
– Прости, – отозвался магнат без намека на раскаяние.
– В таком случае удачи вам, Сайрус, – проговорил сенатор.
– Держим за вас пальцы, – добавил Гордон.
Магнат остановился и посмотрел на них.
– Я просто подумал о том, что случится, если Шуман выяснит, что вы не только пытались убить его, но и надули.
– С его-то мастерством, – снова вставил Гордон.
– Вы не посмеете.
– Вернется он дней через семь-десять.
– Ладно, ладно, – со вздохом проговорил магнат, достал из кармана чековую книжку, вырвал бланк и начал писать.
– Ну нет! – покачал головой Гордон. – Вы дадите нам старый добрый нал. Не на следующей неделе, а прямо сейчас.
– Десять тысяч? В воскресенье вечером?
– Сейчас же, – эхом отозвался сенатор. – Раз Полу Шуману нужны баксы, их мы ему и вручим.
Глава 43
Ждать им надоело.
За выходные в Амстердаме Эндрю Эйвери и Уинсент Маниелли увидели тюльпаны всех мыслимых цветов и множество прекрасных картин, пофлиртовали с круглолицыми розовощекими блондинками, стриженными под пажа (по крайней мере, флиртовал Маниелли, ведь Эйвери уже вкусил прелестей семейной жизни). Они наслаждались компанией лихого пилота ВВС Великобритании по имени Лен Ааронс, прибывшего в Голландию по некоему делу, о котором не распространялся, как и американцы о своем. Они пили кварты пива «Амстел» с крепким женевером.
Только жизнь на чужой военной базе быстро приедается. Если честно, молодые лейтенанты устали сидеть как на иголках, тревожась о Поле Шумане.
