Наконец ожидание закончилось. В понедельник в десять утра двухмоторный самолет, обтекаемый, как чайка, выровнялся и сел на траву аэродрома Махтельдт близ Амстердама. На хвостовом колесе он покатил к ангару, постепенно замедляясь. Ехал зигзагом, ведь на земле поднятый нос закрывал обзор пилоту.
Гладкий серебристый самолет приближался к ним, и Эйвери помахал рукой.
– Хочу провести с ним пару раундов! – прокричал Маниелли сквозь рев моторов и свист пропеллеров.
– С кем? – уточнил Эйвери.
– С Шуманом. Поспаррингуюсь. Я наблюдал за ним, он не так хорош, как сам думает.
Эйвери глянул на сослуживца и засмеялся.
– Что?
– Да он сожрет тебя, как пачку «Крекера Джека»
[34], а подарок-вкладыш выплюнет.
– Я моложе. Я быстрее.
– Ты глупее.
Самолет подкатил к стоянке, пилот заглушил моторы. Пропеллеры, кашлянув, остановились, и наземная команда бросилась ставить колодки под колеса под большими двигателями «Пратт энд Уитни».
Лейтенанты подошли к люку. Они хотели сделать Шуману подарок, но не могли решить какой.
«Скажем, что дарим ему первый в его жизни полет на самолете», – предложил тогда Маниелли.
Эйвери возразил: «Нет, нельзя выдавать за подарок то, что для человека уже организовано».
Маниелли решил, что Эйвери говорит дело: семейные люди умеют правильно дарить подарки. В итоге они купили Шуману блок «Честерфилда», в Голландии удовольствие дорогое и редкое. Сейчас Маниелли держал блок под мышкой.
Кто-то из наземной команды подошел к двери самолета и потянул ее вниз, превратив в трап. Лейтенанты двинулись к нему, улыбаясь, но тут же встали как вкопанные: на верхнюю ступеньку вышел парень чуть за двадцать в грязной одежде. Дверной проем в самолете низкий, и парень горбился.
Он сощурился, поднес руку к глазам, заслоняя их от солнца, и спустился по трапу.
– Guten Morgen… Bitte, ich bin Georg Mattenberg
[35], – проговорил парень, крепко обнял Эйвери и прошагал мимо, потирая глаза, словно только проснулся.
– Кто он, черт подери? – шепотом спросил Маниелли.
Эйвери пожал плечами и уставился на трап, на который вышли другие. Было их пятеро, все лет двадцати или чуть меньше, крепкие, но сонные, измученные, небритые, в рваной одежде с пятнами пота.
– Это не тот самолет! – прошептал Маниелли. – Господи, где же…
– Самолет тот, – возразил его сослуживец, озадаченный не меньше.
– Лейтенант Эйвери! – позвали с сильным немецким акцентом.
Из салона выбрался парень на несколько лет старше остальных, следом другой, моложе.
– Это я. Кто вы?
– Я ответить, потому что говорить английский лучше остальных. Я Курт Фишер, а это мой брат Ганс. – Парень засмеялся, увидев, как вытянулись лица лейтенантов. – Да-да, вы нас не ждать. Пол Шуман спасти нас.
Курт рассказал, как Шуман спас двенадцать молодых людей, загнанных нацистами в газовую камеру. Они укрылись в лесу, некоторых Шуман собрал и предложил им сбежать из страны. Кто-то рискнул остаться, но семеро, включая братьев Фишер, согласились. Шуман усадил их в кузов грузовика Имперской службы труда. Парни схватили мешки и лопаты, притворившись рабочими. Шуман провез их через блокпосты в Берлин, где они прятались ночью.
– На рассвете он отвезти нас в старый аэродром за город, посадить в самолет, и вот мы здесь.
Эйвери собрался как следует расспросить парня, но тут из салона вышла женщина. Лет сорока, худая, усталая, как и остальные, с карими глазами, мгновенно схватывающими все вокруг. Она спустилась по трапу, держа в одной руке чемоданчик, в другой книгу без обложки.
– Мадам! – позвал ее Эйвери, снова бросив растерянный взгляд на сослуживца.
– Вы лейтенант Эйвери? Или лейтенант Маниелли? – По-английски она говорила бегло, с легким акцентом.
– Да… я Эйвери.
– Меня зовут Кэт Рихтер, – представилась женщина. – Это вам.
Кэт протянула Эйвери письмо. Тот развернул лист, подтолкнул локтем Маниелли, и они вместе прочли:
Гордон, Эйвери и Маниелли (или как там пишется чертово имя)!
Доставьте этих людей в Англию, в Америку или куда они попросят. Найдите им жилье, помогите устроиться. Как это сделать, не знаю, но вы постарайтесь.
Если вздумаете отправить их обратно в Германию, помните, что Деймон Раньон и мои приятели из «Сан» или «Пост» живо заинтересуются моей командировкой в Берлин. Получится не статья, а сенсация, особенно в год выборов.
Ребята, с вами было классно!
Пол
P. S. В подсобке моего спортклуба живет негр, Бедняга Уильямс. Придумайте, как переоформить клуб на него. И денег ему дайте. Не жмитесь!
– Есть еще вот это. – Кэт протянула Эйвери несколько потрепанных листов бумаги с текстом, напечатанным по-немецки. – Это материалы о каком-то Вальдхаймском исследовании. Пол сказал, что коммандеру нужно это прочесть.
Эйвери спрятал документ в карман и пообещал:
– Я позабочусь, чтобы материалы дошли до коммандера.
Маниелли подошел к самолету. Эйвери следом. Лейтенанты заглянули в пустой салон.
– Шуман не доверял нам, – сказал Эйвери. – Он решил, что в итоге мы сдадим его Дьюи, вот и велел пилоту высадить его где-нибудь, а потом лететь сюда.
– Думаешь, он во Франции? – предположил Маниелли. – Шуман воевал там и мог освоиться… Нет-нет! Я уверен, что он в Швейцарии.
Уязвленный тем, что Шуман считал их обманщиками, Эйвери позвал пилота:
– Эй, где вы его высадили?
– Что?
– Где вы приземлялись? Ну, чтобы Шумана высадить?
Пилот нахмурился, глянул на второго летчика, потом повернулся к Эйвери. Его голос эхом разносился по металлическому фюзеляжу:
– Хотите сказать, что он не поставил вас в известность?
Эпилог
21 ноября 1936 года, суббота
Холодная ночь в Шварцвальде.
Двое мужчин брели по неглубокому снегу. Оба замерзли, но, казалось, думали только о месте назначения и о важной задаче, которую следует выполнить по прибытии.
Цель, равно как и страсть, гарантированно притупляет неприятные физические ощущения.
Равно как и фруктовый шнапс, который оба пили большими глотками, передавая флягу друг другу.
