В прекрасном парке были и густо растущие деревья, и аллеи, и озера, и цветники. В Центральном парке Нью-Йорка дыхание мегаполиса ощущалось постоянно, небоскребы виднелись отовсюду. В застроенном низкими домами Берлине многоэтажки попадались редко. Называли их ловцами облаков: это выражение Пол услышал в автобусе от женщины, говорящей с маленьким ребенком. Деревья с темными кронами, густая растительность – Пол брел по дорожке, совершенно не чувствуя, что находится в городе. Вспомнился густой лес близ Нью-Йорка, куда дед возил его на охоту каждое лето, пока слабое здоровье старика не поставило на поездках крест.
Пола захлестнуло волнение, впрочем хорошо знакомое: чувства обострялись в начале каждого дела, когда он осматривал контору или квартиру объекта, следил за ним, старался получше узнать. Сейчас по привычке он временами останавливался, оглядывался, словно невзначай, чтобы сориентироваться. Казалось, за ним никто не следит, но полной уверенности не было. Местами царил полумрак, в котором мог запросто скрываться лазутчик. Несколько оборванцев подозрительно смотрели на Пола, потом исчезали среди деревьев или в кустах. «Алкаши или бродяги», – подумал Пол, но решил не рисковать и периодически менял маршрут, дабы сбросить возможный хвост.
Шуман пересек мутную Шпрее, разыскал Шпенерштрассе и двинулся по ней на север от парка, с удивлением отмечая, какие разные на ней здания. Рядом с богатым домом мог стоять заброшенный и запущенный. Передний двор у одного из домов зарос бурыми сорняками, а ведь когда-то здесь явно жили в роскоши. Большинство окон разбиты – молодые хулиганы, как решил Пол, – и забрызганы желтой краской. Судя по объявлению, на субботу запланирована продажа мебели и домашней утвари.
«Небось с налогами проблемы, – подумал Пол. – Но что случилось с хозяевами? Куда они подевались? Настали трудные времена, – мелькнула догадка. – Обстоятельства изменились».
«Солнце садится и в хороший день, и в плохой».
Кафе Шуман нашел быстро и, особо не присматриваясь к вывеске, понял: это пивная. Он уже думал на немецком. Благодаря усилиям деда и отца, а также долгим часам набора немецких текстов в типографии перевод получался автоматически. Пол оглядел кафе: во дворике обедали полдюжины посетителей. Мужчины и женщины, в основном поодиночке, уткнулись в газеты и в тарелки с едой. Вроде бы ничего из ряда вон выходящего.
Пол свернул в Дрезденский проулок, о котором говорил Эйвери, – словно спустился в прохладное, темное ущелье. До полудня оставалось несколько минут.
Мгновение спустя он услышал шаги – появился грузный мужчина в коричневом костюме с жилетом, во рту зубочистка.
– Добрый день! – бодро проговорил мужчина по-немецки, поглядывая на кожаный портфель.
Пол кивнул в ответ. Пришедший выглядел именно так, как описывал Эйвери, только чуть плотнее, чем ожидал Шуман.
– Удобный проулок, да? – продолжил незнакомец. – Я частенько по нему срезаю.
– Да, конечно. – Пол посмотрел на него. – Не подскажете, на каком трамвае лучше доехать до Александерплац?
– На трамвае? – нахмурился мужчина. – Отсюда?
Пол насторожился.
– Именно. До Александерплац.
– Зачем вам трамвай? На метро куда быстрее.
«Не тот, – подумал Пол. – Выбирайся отсюда. Немедленно. Только иди не спеша».
– Понял. Большое вам спасибо. Хорошего дня!
Но глаза, вероятно, выдали Пола. Рука мужчины скользнула вниз по бедру – Шуман хорошо знал этот жест и догадался: пистолет!
Черт подери пославших его сюда без кольта!
Сжав кулаки, Пол двинулся вперед, но мужчина, даром что толстяк, оказался на диво проворным – отскочил назад и ловко сорвал с пояса черный пистолет. Бежать прочь, других вариантов не было – Пол свернул за угол и помчался в короткое ответвление проулка.
Остановился он быстро: ответвление оказалось тупиком.
Сзади застучали шаги, в спину, как раз на уровне сердца, уткнулся пистолет.
– Ни с места! – велел толстяк на рокочущем немецком. – Брось портфель!
Пол бросил портфель на мостовую – дуло пистолета переместилось со спины на затылок, аккурат под внутреннюю ленту шляпы.
«Отец!» – беззвучно позвал Пол, но не Бога, а собственного родителя, покинувшего этот мир двенадцать лет назад. Он зажмурился.
Солнце садится…
Выстрел грянул, эхом разнесся по проулку и утонул в кирпиче. Съежившись, Пол почувствовал, как дуло плотнее прижимается к затылку. Секунду спустя пистолет с грохотом упал. Пол быстро шагнул в сторону и развернулся – тот, кто хотел его убить, оседал на камни. Широко раскрытые глаза стекленели. Пуля пробила толстяку висок, забрызгав кровью мостовую и кирпичные стены.
Подняв голову, Шуман увидел, что к нему приближается другой мужчина, в темно-сером фланелевом костюме. Инстинкт взял свое – Пол схватил пистолет убитого, автоматический парабеллум с выбрасывателем сверху, прицелился в грудь человеку в сером и присмотрелся. Да, этот тип тоже был в пивной: сидел во дворике и увлеченно читал газету, по крайней мере, так показалось Полу. Сейчас, вооруженный большим пистолетом, он целился – не в Шумана, а в толстяка на мостовой.
– Ни с места! – велел Пол по-немецки. – Бросай оружие!
Мужчина не бросил, но, убедившись, что толстяк мертв, спрятал пистолет в карман и внимательно оглядел Дрезденский проулок.
– Т-ш-ш! – прошипел он и склонил голову набок, прислушиваясь, потом медленно подошел к Полу и спросил: – Шуман?
Пол не ответил. Он держал мужчину под прицелом, а тот опустился на колени перед убитым.
– Часы, – проговорил незнакомец по-немецки с легким акцентом.
– Что?
– Хочу достать часы, только и всего.
Он вытащил карманные часы, открыл их и поднес к носу и рту толстяка. Стекло не запотело.
– Ты Шуман? – снова спросил мужчина, кивая на портфель, лежащий на мостовой. – Я Реджи Морган.
Этот тип тоже соответствовал описанию, которое дал Эйвери, – темные волосы, усы, – хотя был куда стройнее убитого.
Пол оглядел проулок. Никого.
Когда рядом труп, устраивать контрольный обмен репликами абсурдно, но Пол спросил-таки:
– На каком трамвае лучше доехать до Александерплац?
– На сто тридцать восьмом, – быстро ответил Морган. – Нет, на двести пятьдесят четвертом удобнее.
Шуман глянул на труп:
– А это еще кто?
– Сейчас выясним.
Морган склонился над убитым и начал шарить у него по карманам.
– Я посторожу, – пообещал Пол.
– Хорошо.
Шуман отошел в сторону, потом резко обернулся и приставил парабеллум к затылку Моргана:
– Ни с места!
