– Ничего особенного, рядовой вопрос правопорядка, – пренебрежительно отмахнулся Краусс. – Немного усилили меры безопасности. Крипо волноваться не о чем.
Коль снова взглянул на часы:
– Петер, мне действительно пора.
– Убитого ограбили? – не унимался гестаповец.
– В карманах у него пусто, – нетерпеливо ответил Коль.
Краусс долго рассматривал труп, а Коль думал лишь о подозреваемом в «Летнем саду»: тот небось уже съел полпорции шницеля или колбасы.
– Нам пора возвращаться, – объявил Коль.
– Секунду! – Краусс все изучал труп, потом, не поднимая головы, изрек: – Не исключено, что убийца – иностранец.
– Иностранец? Так ведь… – начал Янссен, подняв брови.
Недовольный взгляд Коля заставил его замолчать.
– Так ведь что? – заинтересовался Краусс.
– Так ведь непонятно, откуда такое предположение, – быстро нашелся инспектор-кандидат.
– Глухой проулок, отсутствие удостоверения личности, хладнокровный расстрел… С опытом, инспектор-кандидат, вы научитесь интуитивно чувствовать совершивших подобные убийства.
– Какие «подобные»? – не удержавшись, уточнил Коль.
Человек, застреленный в глухом проулке, – в сегодняшнем Берлине такое уникальным не считалось.
Краусс не ответил.
– Думаю, это цыган или поляк. Агрессия у них в крови, да и поводов убивать невинных немцев хоть отбавляй. Или убийца – чех, с востока, конечно, не из Судетской области. Они вечно в спину стреляют.
«Как и штурмовики», – едва не добавил Коль, но вслух сказал:
– Тогда можно надеяться, что преступник окажется славянином.
Краусс не отреагировал на упоминание своих предков. Он снова взглянул на труп.
– Вилли, я наведу об этом справки. Прикажу помощникам связаться с нашими агентами в этом районе.
– Использовать партийных информаторов – мысль отличная! – сказал Коль. – Их же так много!
– В самом деле.
Янссен – вот молодец! – нетерпеливо глянул на часы и напомнил:
– Герр инспектор, мы на встречу опаздываем.
– Да-да, опаздываем. – Коль попятился в проулок, потом застыл и спросил Краусса: – Можно вопрос?
– Да, Вилли.
– Какую шляпу носит министр авиации Геринг?
– В каком смысле?
– Ну, Геринг… Какую шляпу он носит?
– Ой, не знаю! – удрученно ответил Краусс, словно хорошему гестаповцу следовало владеть такой информацией. – А что?
– Так, ничего.
– Хайль Гитлер!
– Хайль!
Коль и Янссен поспешили к «ДКВ».
– Отдайте пленку любому патрульному и велите скорее отвезти к нам в штаб-квартиру. Фотографии мне нужны немедленно, – тяжело дыша, распорядился Коль.
– Есть, герр инспектор.
Янссен отошел в сторону, передал пленку и указания шупо, затем нагнал инспектора.
– Когда приедет служба коронера, скажите, пусть поторопятся с отчетом о вскрытии! – крикнул Коль молодому шутцполицейскому. – Хочу знать, какими заболеваниями страдал наш приятель. Туберкулез и сифилис особенно интересны. Если есть, то на какой стадии. А также содержимое его желудка, татуировки, сломанные кости, послеоперационные рубцы.
– Есть, герр инспектор!
– Не забудьте сказать, что дело срочное.
В последнее время службе коронера доставалось столько работы, что порой труп забирали только через восемь-десять часов, а на вскрытие уходило по несколько дней.
Торопливо шагая к «ДКВ», Коль поморщился: ягнячья шерсть в ботинках сдвинулась.
– Как быстрее всего проехать к «Летнему саду»? Не важно, сами сообразим. – Инспектор огляделся по сторонам. – Вот он! – Коль показал на газетный киоск. – Янссен, скупите там все газеты.
– Есть, герр инспектор! Но зачем?
Коль упал на водительское сиденье «ДКВ» и нажал кнопку зажигания. Он запыхался, но в голосе явственно слышалось раздражение.
– Нам нужен портрет Геринга в шляпе. Зачем же еще?!
Глава 7
С хлипкой «Берлин журналь» в руках Пол стоял на углу и наблюдал за «Летним садом»: дамы в легких перчатках потягивали кофе, мужчины жадно пили пиво, вытирали усы, потом смахивали пену салфеткой. Немцы курили, наслаждаясь полуденным солнцем.
Пол Шуман замер и наблюдал, наблюдал, наблюдал.
Все не так, непонятно, непривычно…
Почти как в типографии, когда Пол готовил шрифт для набора – выбирал металлические буквы из наборной кассы «Калифорния» и складывал слова и предложения. «Аккуратнее с „p“ и „q“!» – вечно напоминал отец. Две буквы, зеркальные отражения друг друга, считались особенно коварными.
Сейчас Пол рассматривал публику «Летнего сада» с тем же тщанием. Он проглядел штурмовика, следившего за ним у Дрезденского проулка, и твердо решил не повторять столь непростительный для киллера промах.
За несколько минут Пол не почувствовал прямой угрозы, хотя кто знает? Посетители «Летнего сада» могли оказаться простыми обывателями, которые за едой и разговорами коротают жалкий субботний полдень и посторонними не интересуются, а могли – и подозрительными нацистами-фанатиками вроде Хайнслера, самоубийцы с «Манхэттена».
«Я люблю фюрера…»
Пол бросил газету в урну, пересек улицу и вошел в ресторан.
– Пожалуйста, мне столик на троих, – попросил он.
– Любой выбирайте! – отозвался издерганный метрдотель.
Пол занял столик внутри ресторана и, словно невзначай, огляделся. Никто не обращал на него внимания.
Вроде бы не обращал.
Мимо столика профланировал официант:
– Вы готовы сделать заказ?
– Принесите пиво.
– Какое именно? – уточнил официант и перечислил сорта, Шуману совершенно незнакомые.
– Самое первое. Большую порцию.
Официант отошел к стойке и принес высокий стакан с пивом. Пол жадно сделал глоток и понял: сладковатый фруктовый вкус напитка ему не нравится. Отодвинув стакан, он закурил (сигарету вытащил из пачки под столом, чтобы никто не заметил американское название).
В ресторан вошел Реджинальд Морган. Как ни в чем не бывало он огляделся по сторонам, заметил Пола и направился к нему.
– Дружище, как я рад видеть тебя снова! – воскликнул Морган по-немецки, пожал Полу руку, уселся напротив и вытер вспотевшее лицо носовым платком; в глазах плескалась тревога. – Едва успел. Только закончил, и шупо подъехали.
– Тебя кто-нибудь видел?
