Возникла пауза.
– Наш Петер Краусс?
– Да, гестаповский Краусс. Я скажу ему… Что же мне сказать ему, Герхард? Анализ займет неделю? Десять дней?
– Гестапо тут замешано?
– Место преступления мы с Крауссом осматривали сообща.
По крайней мере, тут Коль сказал правду. Относительную.
– Вдруг происшествие связано с той угрозой безопасности? – куда неуверенней предположил Герхард.
– Почти не сомневаюсь, – заявил Коль. – Вдруг отпечатки принадлежат искомому русскому?
Герхард молча уставился на фотографии. Он же тощий, зачем ему такой тесный костюм.
– Я передам отпечатки лаборанту. Результат сообщу вам.
– Любая ваша помощь бесценна, – проговорил Пол, а сам подумал: «Одному лаборанту? Наверное, полному бездарю, если нормальный специалист чудом не подвернется».
Коль поблагодарил Герхарда, по лестнице поднялся к себе на этаж и вошел в кабинет Фридриха Хорхера, своего начальника, главного инспектора Берлина и Потсдама.
Поджарый седовласый Хорхер со старомодными напомаженными усами в свое время считался хорошим следователем и ловко плыл по водам современной немецкой политики. К национал-социалистам Хорхер относился неоднозначно. В страшные дни инфляции он тайно состоял в партии, потом вышел из нее из-за радикальных взглядов Гитлера. Лишь недавно он снова примкнул к партии: вероятно, поплыл по течению или искренне проникся идеями национал-социализма. В чем именно дело, Коль не знал.
– Вилли, как продвигается расследование? Ну, убийства в Дрезденском проулке?
– Медленно, майн герр, – ответил Коль и мрачно добавил: – Видимо, всех людей задействовали. Наших людей.
– Да, что-то творится. Похоже на оповещение о тревоге.
– В самом деле.
– Ты ничего об этом не слышал? – поинтересовался Хорхер.
– Ничего.
– Мы под колоссальным давлением. Власти уверены, что за Берлином наблюдает целый мир и одно убийство близ Тиргартена непоправимо испортит репутацию города.
Для Хорхера в его нынешней должности ирония стала опасной роскошью, и в голосе шефа Коль ее не уловил.
– Подозреваемые есть? – спросил начальник.
– Есть отдельные черты его портрета и небольшие наводки. Только и всего.
Хорхер поправил бумаги на своем столе.
– Не помешало бы, если бы злоумышленник оказался…
– Иностранцем? – произнес Коль.
– Вот именно.
– Посмотрим… Хочу кое-что предпринять, майн герр. Убитый до сих пор не опознан, что очень нам мешает. Опубликовать бы его фотографию в «Народном обозревателе» и в «Журнале». Вдруг его узнают?
– Опубликовать в газете фотографию трупа? – засмеялся Хорхер.
– Тяжело вести расследование, не зная личности жертвы.
– Я изложу просьбу в Министерстве пропаганды. Посмотрим, что скажет министр Геббельс. Разрешение нужно спрашивать у него.
– Благодарю, майн герр. – Коль развернулся, чтобы уйти, но остановился. – Еще один момент, главный инспектор. Я до сих пор жду доклад из Гатова. Целую неделю жду… Может, вы его получили?
– А что случилось в Гатове? Ах да, огнестрел.
– Двойной огнестрел, – уточнил Коль.
В первом случае расстреляли две семьи, устроившие пикник у реки Хафель, к юго-западу от Берлина – семь человек, в том числе трое детей. Днем позже случилось второе побоище – расстреляли восьмерых рабочих, живших в домах-фургонах между Гатовом и Шарлоттенбургом, элитным западным предместьем Берлина.
Начальник полиции Гатова с такими делами прежде не сталкивался и велел одному из своих жандармов обратиться за помощью к крипо. Молодой энергичный полицейский Рауль поговорил с Колем и переслал в «Алекс» фотографии места преступления. На своем веку Вилли Коль расследовал немало убийств, но и его потрясли снимки застреленных матерей с детьми. Неполитические преступления по всей Германии были в юрисдикции крипо, и Коль хотел придать убийствам первостепенное значение.
Вот только формальная юрисдикция – одно, а распределение ресурсов – совершенно другое, особенно если речь о преступлениях, жертвы которых – евреи и поляки соответственно.
«Мы доверим расследование жандармерии Гатова», – неделю назад заявил Хорхер.
«Убийства такой тяжести?» – с тревогой и сомнением спросил Коль.
Жандармы из предместий и провинции расследуют дорожные происшествия и кражи скота. А Вильгельм Мейерхофф, начальник полиции Гатова, слыл вялым лентяем, который самостоятельно и сладкий сухарик не найдет.
Коль не отставал от Хорхера, пока тот не разрешил изучить отчет об осмотре места преступления. Инспектор связался с Раулем, разъяснил ему основные приемы криминалистики и велел опросить свидетелей. Жандарм пообещал прислать отчет, как только его одобрит начальство. Фотографии Коль получил, но больше ничего.
– Нет, Вилли, я ничего не слышал, – ответил Хорхер. – Только… евреи, поляки… У нас иные приоритеты.
– Да, майн герр, я понимаю, – задумчиво проговорил Коль. – Только бы коси безнаказанными не остались.
– Коммунисты? Они-то тут при чем?
– Эта мысль окончательно сформировалась лишь после того, как я увидел фотографии. Впрочем, убийства мне сразу показались организованными, но без намека на скрытность. По-моему, все чересчур очевидно, если не напоказ.
Хорхер обдумал услышанное.
– Думаешь, коси хотели повесить убийства на СС или на гестапо? Да, Вилли, ход умный. Красные ублюдки и до такого опустятся.
– Тем более Олимпиада, в городе столько иностранных журналистов, – добавил Коль. – Коси ведь спят и видят, чтобы опозорить нас в глазах всего мира.
– Я изучу тот доклад, Вилли, свяжусь с кем нужно. Мысль отличная, молодчина!
– Благодарю, майн герр!
– Теперь займись убийством в Дрезденском проулке. Раз шеф полиции желает очистить город от скверны, нужно очистить.
Коль вернулся к себе в кабинет, тяжело опустился на стул и, глядя на фото убитых семей, размял стопы. Хорхеру он наговорил ерунды. В Гатове случилось что угодно, только не коммунистический заговор. Но ведь национал-социалисты обожают заговоры, примерно как свиньи – помои. Вот и приходилось играть в игры. Ах, чему только не пришлось учиться с января тысяча девятьсот тридцать третьего!
Фотографии Коль спрятал в папку, подписанную «Гатов/Шарлоттенбург», и отложил в сторону. Коричневые конверты со свежесобранными вещдоками он сунул в коробку, на которой написал: «Убийство в Дрезденском проулке». Фотографии отпечатков пальцев, места преступления и убитого отправились туда же. Коробку он поставил себе на стол, выбрав самое видное место.
Коль позвонил судмедэксперту, но доктор ушел пить кофе. Его помощник сообщил, что неопознанный труп А 25-7-36-Q из Дрезденского проулка получен, но когда им займутся, неизвестно. Возможно, поздно вечером. Коль нахмурил брови: он-то надеялся, что вскрытие идет, а то уже и закончено – и повесил трубку.
