– Я обещал тебе связаться с партийными информаторами. Рад сообщить: моему информатору доподлинно известно, что убийца – иностранец.
Коль достал блокнот и карандаш.
– Как зовут подозреваемого? – спросил инспектор.
– Он не знает, – ответил Краусс.
– А по национальности?
– Он не уточнил.
– Так кто твой информатор?
– Этого я раскрыть не могу.
– Петер, я должен его опросить. Вдруг он свидетель?
– Он не свидетель. У него собственные каналы…
– …тоже не раскрываемые.
– Именно. С тобой я делюсь, чтобы порадовать: твои подозрения подтвердились.
– Мои подозрения? – переспросил Коль.
– Ну, что убийца не немец.
– Я такого не говорил.
– Кто вы? – спросил Краусс, повернувшись к булочнику.
– Инспектор расспрашивал меня о человеке, которого я видел.
– О подозреваемом? – спросил Краусс Коля.
– Возможно.
– Ты молодец, Вилли. Мы в километрах от Дрезденского проулка, а ты выследил подозреваемого до этой дыры. – Краусс глянул на свидетеля. – Он помогает?
– Майн герр, я ничего не видел, – дрожащим голосом проговорил булочник. – Практически ничего. Только как мужчина выбирался из такси.
– Где был тот человек?
– Я не…
– Где? – прорычал Краусс.
– Через дорогу. Майн герр, я правда ничего не видел. Он стоял ко мне спиной. Он…
– Лжец!
– Клянусь… Клянусь фюрером!
– Дающий лживую клятву – тоже лжец.
Краусс кивнул своему помощнику, молодому круглолицему гестаповцу, и сказал Колю:
– Мы отвезем его на Принц-Альбрехтштрассе. Посидит там денек и даст нам полный словесный портрет.
– Не надо, майн герр, пожалуйста, не надо! Я хочу помочь, честное слово, хочу!
– А на деле не помогаете, – заметил Вилли Коль, пожав плечами.
– Я же сказал вам…
Коль попросил у булочника удостоверение личности. Тот протянул дрожащими руками, Коль раскрыл и стал изучать.
– Наручники ему, – велел Краусс помощнику. – Везите в штаб-квартиру.
Молодой гестаповец заломил булочнику руки за спину и надел наручники. Булочник чуть не плакал.
– Я пытался вспомнить. Я правда…
– Вспомните, уверяю, вспомните.
– Мы занимаемся очень важными делами, – сказал Коль. – По-моему, вам стоит помочь нам сейчас же. Раз мой коллега хочет отвезти вас на Принц-Альбрехтштрассе, – подняв брови, инспектор взглянул на перепуганного булочника, – боюсь, дела ваши плохи, герр Гейдрих, очень плохи.
Булочник вытер слезы и захлопал глазами:
– Майн герр, я ведь не…
– Да-да, еще как увезут… – Коль осекся и снова взглянул на удостоверение личности. – Так вы… где вы родились?
– В Гёттбурге, неподалеку от Мюнхена, майн герр.
– Ясно, – невозмутимо ответил Коль и медленно кивнул.
Краусс смерил его взглядом.
– Майн герр, мне кажется… – промямлил булочник.
– Городок тот маленький?
– Да, майн герр, только я…
– Тише, пожалуйста! – попросил Коль, буравя взглядом удостоверение личности.
– Вилли, да в чем там дело? – не выдержал Краусс.
Коль отвел его в сторонку и прошептал:
– Думаю, крипо не станет использовать этого свидетеля. Поступай с ним как хочешь.
Краусс ответил не сразу, пытаясь разобраться, почему Коль вдруг изменил намерения.
– Почему?
– И сделай одолжение, не упоминай, что мы с Янссеном его задерживали.
– Вилли, я снова спрашиваю: почему?
– Начальник службы безопасности СД Гейдрих – из Гёттбурга.
Рейнхард Гейдрих, начальник разведывательного отдела СС, первый заместитель Гиммлера, слыл самым безжалостным человеком Третьего рейха. Бессердечная машина, однажды он обрюхатил девушку, потом бросил ее, потому что презирал распутниц. Говорили, что Гитлер не любит причинять боль, но, если нужно, мирится с ее использованием. Гиммлер любит причинять боль, но не умеет использовать ее в своих целях. А вот Гейдрих обожает причинять боль и мастерски использует ее себе во благо.
Краусс покосился на булочника и встревоженно спросил:
– Так они… хочешь сказать, что они родственники?
– Предпочитаю не рисковать. К тому же гестапо ладит с СД куда лучше, чем крипо. Ты можешь допрашивать его, особо не тревожась о последствиях, а вот если в СД увидят мое имя в связи с этим булочником и расследованием, моей карьере конец.
– И тем не менее… допрашивать родственника Гейдриха… – Краусс потупился и спросил Коля: – По-твоему, он знает что-нибудь важное?
Коль вгляделся в несчастного булочника.
– Думаю, он знает больше, но ничего особо ценного для нас. То, что ты счел уклончивостью, наверняка связано с привычкой подмешивать в муку опилки или готовить на масле с черного рынка. – Инспектор огляделся по сторонам. – Уверен, если мы с Янссеном продолжим поиски здесь, мы выясним все, что можно, касательно инцидента в Дрезденском проулке, а еще… – Коль понизил голос, – не вылетим со службы.
Меряя улицу шагами, Краусс, вероятно, вспоминал, называл ли свое имя человеку, который, не дай бог, упомянет его при кузене Гейдрихе.
– Снимите с него наручники! – приказал он помощнику.
Пока молодой гестаповец суетился, Краусс повернулся к Колю:
– Вилли, скоро нам понадобится отчет об инциденте в Дрезденском проулке.
– Да, конечно.
– Хайль Гитлер!
– Хайль!
Гестаповцы сели в «мерседес», объехали статую фюрера и влились в поток транспорта.
Когда машина скрылась, Коль вернул булочнику удостоверение личности.
– Ну вот, герр Розенбаум, можете возвращаться к себе в лавку. Мы вас больше не потревожим.
– Спасибо вам, ой, спасибо! – взахлеб лепетал булочник; руки у него тряслись, слезы заливали носогубные складки. – Благослови вас Бог, майн герр!
– Т-ш-ш! – прошипел Коль, раздосадованный столь бурной благодарностью. – Возвращайтесь в булочную.
– Да, майн герр! Хотите свежего хлеба? Или штрудель?
– Нет-нет! Вас булочная ждет!
Бедняга поспешил к себе в лавку.
– Так фамилия у него не Гейдрих, а Розенбаум? – спросил Янссен по дороге к машине.
