– Тут может возникнуть проблема, – помолчав, сказал Морган.
– У нас нет выбора, – заявил Пол. – Вы должны это устроить.
– Мы можем пораньше вернуть тебя из командировки.
– Нет, вы так не поступите! – категорично сказал Пол.
Шелест в трубке мог быть волной помех, а мог – вздохом Быка Гордона.
– Немного терпения. Свяжусь с вами при первой же возможности.
– Так что мы получим за мои деньги?
– Подробностей не знаю, – ответил Бык Гордон Сайрусу Адаму Клейборну, которому позвонил в Нью-Йорк. – Они не сообщили. Сами понимаете, боятся прослушки. Но похоже, нацисты перекрыли доступ к информации, нужной Шуману для поисков Эрнста. Я так думаю.
Клейборн закряхтел.
Гордон чувствовал себя на диво непринужденно, с учетом того, что разговаривал с четвертым или пятым богатейшим человеком страны. Прежде Клейборн занимал второе место, но из-за краха фондового рынка сдал несколько позиций. Казалось бы, у Гордона с Клейборном ничего общего, но их объединяли военное происхождение и патриотизм. Эти важные черты компенсировали разницу в уровне доходов и в статусе.
– Тысячу? Наличными?
– Да, сэр.
– Мне этот Шуман нравится. Та фраза про перевыборы попала точно в цель. Рузвельт дрожит как осиновый лист. – Клейборн усмехнулся. – Я тогда подумал, что сенатор обделается!
– Я тоже.
– Ладно, деньги я предоставлю.
– Спасибо, сэр.
Клейборн предугадал следующий вопрос Гордона.
– В столице гансов поздний вечер субботы, а деньги нужны немедленно?
– Да, сэр.
– Не вешай трубку.
Прошло целых три минуты, прежде чем голос магната послышался снова.
– Пусть обратятся к клерку в обычном месте. Морган его знает. Это «Маритайм бэнк оф Америкас» в доме номер сорок восемь по Уддер-ден-Линден, или как называется этот бульвар. Никак не могу запомнить.
– Унтер-ден-Линден. Переводится «под липами».
– Вот и отлично. Охранник передаст и сверточек.
– Спасибо, сэр.
– Бык!
– Да, сэр?
– В стране у нас маловато героев. Хочу, чтобы тот парень вернулся домой целым и невредимым. С учетом имеющихся ресурсов… – (Подобные Клейборну никогда не скажут «с моими деньгами».) – С учетом имеющихся ресурсов, – повторил бизнесмен, – что можно сделать, чтобы повысить его шансы?
Гордон задумался. В голову пришло только одно.
– Молиться, – проговорил он, положил трубку, но через секунду взял ее снова.
Глава 17
Инспектор Вилли Коль сидел за своим рабочим столом в унылом «Алексе», пытаясь постичь непостижимое, – играл в игру, особо популярную во всех отделах полиции.
Человека любопытного, Коля всегда интересовало, как, например, смешав простой уголь, селитру и серу, получают порох; как работают подводные лодки; почему птицы садятся на определенные части телеграфных проводов; каким образом на митингах бойкие нацисты превращают рассудительных граждан в безумцев.
Сейчас Коль размышлял о том, что за человек способен лишить жизни другого. С какой целью?
И конечно, кто этот человек? «Кто ты?» – вслух шептал Коль, вглядываясь в рисунок уличного художника с площади Ноября 1923 года. Янссен отправился вниз, чтобы распечатать портрет, как распечатали фотографию убитого. По мнению Коля, рисунок удался. Кое-где остались подтирки неудачных штрихов, однако лицо получилось выразительное: квадратная челюсть, волнистые волосы, шрам на подбородке, пластырь на щеке.
«Кто же ты?» – прошептал Коль.
Факты Вилли Коль знал: и рост, комплекцию, и возраст того мужчины, и цвет его волос, и вероятную национальность, и даже потенциальный город проживания. Впрочем, за годы службы инспектор понял: чтобы разыскать некоторых преступников, одних фактов мало. Чтобы по-настоящему понять их, необходимо большее – интуиция и проницательность. Ни того ни другого Колю не занимать. Порой он делал выводы и заключения, которыми пугал даже самого себя. Но сейчас интуиция молчала. С этим делом было что-то не так.
Коль сидел в кресле, просматривал свои записи, посасывал горячую трубку (одним из преимуществ службы в отверженной крипо было то, что ненависть Гитлера к курению не проникала сюда, за эти грешные стены). Инспектор выпустил дым к потолку и вздохнул.
Результаты предыдущих запросов откровенно разочаровали. Лаборант не обнаружил отпечатков пальцев на путеводителе по Олимпийской деревне, который им попался на месте потасовки со штурмовиками, а дактилоскопист (Коль с досадой отметил, что дактилоскопист работал только один) не нашел соответствий отпечаткам пальцев из Дрезденского проулка. От коронера вестей не поступало. Черт подери, сколько времени нужно, чтобы вскрыть труп и сделать анализ крови?
За день в крипо поступили десятки сообщений о пропавших, но ни один из них не соответствовал описанию стопроцентного сына, потенциального отца, мужа, любовника…
Из предместий Берлина пришли телеграммы с именами купивших испанский «Стар модело А» и патроны ларго в прошлом году. Вот только список имен удручал незавершенностью. Коль ошибся: пистолет оказался не таким уж редким. Из-за тесной связи между Германией и испанскими националистами Франко в Берлине продавалось множество этих мощных, эффективных пистолетов. На данный момент в списке насчитывалось пятьдесят шесть жителей Берлина и окрестностей, притом что данные из одних магазинов еще не поступили, в других не хранили записи, а третьи не работали по выходным.
Кроме того, если убийца прибыл в город лишь накануне, как казалось сейчас, он вряд ли приобрел пистолет сам. Хотя список покупателей мог принести пользу. Вдруг убийца украл пистолет, взял у убитого или у сообщника, который живет в Берлине дольше?
Постичь непостижимое…
Не теряя надежды получить судовой манифест «Манхэттена», Коль отправил телеграммы с запросом о копии манифеста портовым чиновникам в Гамбург и в Пароходство Соединенных Штатов, владельцу и оператору судна. Впрочем, особого оптимизма он не испытывал: у капитана порта могло и не оказаться копии. А если и есть, ее нужно найти, затем по почте или телетайпом отправить в штаб-квартиру крипо. На это уйдут дни. В любом случае пока на эти запросы не ответили.
Коль послал телеграмму даже в «Мужскую одежду Мэнни, Нью-Йорк», спросив, кто недавно купил у них «Стетсон Мити-лайт». И на этот запрос пока не ответили.
Инспектор раздраженно посмотрел на медные часы на столе. Вечерело, и он проголодался. Хотелось или каких-то подвижек по делу, или домой, поужинать в семейном кругу.
В кабинет вошел Конрад Янссен:
– Готово, майн герр!
Он показал распечатку наброска, сделанного уличным художником, которая еще пахла типографской краской.
