Коль заглянул в кабинет к Хорхеру:
– Майн герр?
– Заходи, Вилли!
Хорхер поднялся, закрыл дверь и показал Колю на стул. Инспектор сел и выдержал взгляд начальника – именно так он учил сыновей поступать перед лицом трудностей.
В полной тишине Хорхер уселся в свое роскошное кресло и закачался взад-вперед, рассеянно теребя малиновую повязку на левой руке. Мало кто из руководителей крипо носил такую повязку в «Алексе».
– Убийство в Дрезденском проулке… с этим делом много хлопот?
– Да, майн герр, но оно интересное.
– Вилли, я так скучаю по расследованиям!
– Да, майн герр.
Хорхер старательно поправил на столе документы.
– На Олимпиаду пойдешь?
– Я купил билеты год назад, майн герр.
– Правда? Твои дети ждут не дождутся Олимпиады?
– Да, майн герр. И жена тоже.
– Да, отлично.
Хорхер не слышал ни слова из сказанного Колем. На миг снова стало тихо. Хорхер пригладил напомаженные усы, что привык делать, когда не теребил малиновую повязку.
– Порой, Вилли, необходимо принимать нелегкие решения, особенно на такой службе, как наша. Ты согласен? – спросил Хорхер, пряча взгляд.
Беспокойству вопреки, Вилли Коль подумал, что Хорхеру не продвинуться по партийной линии: он не способен бесстрастно сообщать плохие новости.
– Да, майн герр.
– В нашей уважаемой организации интересуются тобой, и не первый день.
Подобно Янссену, на сарказм Хорхер способен не был. «Уважаемые» он говорил на полном серьезе, хотя, учитывая непостижимую иерархию полиции, Коль не представлял, о какой организации речь. Слова Хорхера, ответившие на этот вопрос, потрясли его до глубины души.
– У СД на тебя внушительное досье, собранное совершенно независимо от гестапо.
У Коля кровь застыла в жилах. Гестапо могло завести досье на любого госчиновника. Не иметь такого досье считалось позором. Но СД, элитная разведслужба СС? Ее возглавлял не кто иной, как Рейнхард Гейдрих. Вот как аукнулась байка о родном городе Гейдриха! А все ради спасения еврейского пекаря, которого Коль даже не знает.
Дыхание сбилось, ладони вспотели так, что на штанинах появились пятна. Вилли Коль молча кивнул, а перед его мысленным взором замаячил конец карьеры, а то и жизни.
– Очевидно, о тебе говорили на самом верху.
– Да, майн герр!
Коль надеялся, что у него не дрожит голос. Он перехватил взгляд Хорхера, но тот отвел глаза и уставился на бакелитовый бюст Гитлера, стоявший на столике у двери.
– Появилось одно дело. К сожалению, я тут совершенно бессилен.
Разумеется, разве стоит ждать помощи от Фридриха Хорхера? Он лишь глава крипо, младшего звена зипо, а еще трус.
– Да, майн герр, что это за дело?
– Высказано пожелание, точнее – приказ, чтобы ты представил крипо в Международной комиссии уголовной полиции, которая соберется в Лондоне в феврале следующего года.
Коль медленно кивнул, ожидая продолжения. Однако, видимо, плохие новости на этом закончились.
Международная комиссия уголовной полиции, основанная в двадцатые годы в Вене, объединяла полицейских всего мира. Представители разных стран обменивались данными о преступности, преступниках и методах охраны порядка по радио, через телеграммы и печатные публикации. Германия входила в комиссию, США – нет, но, Колю на радость, представители ФБР собирались приехать, чтобы оценить перспективы вступления.
Хорхер разглядывал стол, на который с портретов в деревянных рамах взирали Гитлер, Геринг и Гиммлер.
Коль продышался, чтобы успокоиться, и сказал:
– Для меня это большая честь.
– Честь? – Хорхер нахмурился и, подавшись вперед, прошептал: – Да ты одолжение нам делаешь!
Коль понимал насмешку начальника. Присутствие на конференции – пустая трата времени. Национал-социалисты шумно ратовали за самодостаточную Германию, поэтому обмен информацией с зарубежными правоохранительными организациями не интересовал Гитлера совершенно. Гестапо, или тайная полиция, называлась так не случайно.
Коля посылали как номинального представителя, чисто для проформы. Никто из руководства ехать не отважится: нациста двухнедельная командировка за рубеж могла привести к потере должности. А Коль – рабочая пчела, он может отлучиться безболезненно, если только не встанет расследование десятка дел и убийцы с насильниками не уйдут от ответственности.
Да разве в верхах это кого-нибудь интересует?
Реакция Коля очень обрадовала Хорхера.
– Вилли, когда ты в последний раз был в отпуске? – спросил он с воодушевлением.
– Мы с Хайди часто ездим на Ванзее и в Шварцвальд.
– Я имел в виду, за границей?
– Ну… несколько лет назад мы были во Франции, а однажды – в Брайтоне.
– Возьми жену с собой в Лондон.
Щедрым предложением Хорхер загладил свою вину. По здравом размышлении он предупредил Коля:
– Говорят, в это время года паром и поезда дорогие. – Хорхер снова замолчал. – И проездные, и жилье мы, разумеется, тебе оплатим.
– Как великодушно!
– Жаль, Вили, что этот крест придется нести тебе, зато хоть поешь и попьешь как следует. Английское пиво якобы не так отвратительно, как говорят. И Тауэр увидишь!
– Да я с удовольствием.
– Лондонский Тауэр прекрасен! – радостно повторил главный инспектор. – Ну, хорошего дня, Вилли!
– Хорошего дня, майн герр.
По коридорам, жутковато мрачным, вопреки солнцу, льющемуся на дуб и мрамор, Коль возвращался к себе в кабинет, медленно оправляясь от испуга.
Он тяжело опустился в кресло и посмотрел на коробку с уликами и своими заметками по убийству в Дрезденском проулке.
Потом взгляд скользнул к папке, лежащей рядом. Коль взял телефонную трубку, позвонил оператору в Гатов и попросил соединить его с домашним номером.
– Да? – опасливо ответил молодой мужчина, видимо не привыкший к звонкам воскресным утром.
– Полицейский Рауль? – спросил Коль.
– Да, – ответил молодой человек после небольшой паузы.
– Говорит инспектор Вилли Коль.
– Да, инспектор, хайль Гитлер! Вы звоните на домашний номер. В воскресенье.
– В самом деле, – усмехнулся Коль. – Простите за беспокойство. Я хотел поговорить об отчете с места расстрела семьи в Гатове и места гибели рабочих.
– Простите, майн герр. Я человек неопытный, а вы наверняка сочли мой отчет сырым и небрежным. Я сделал все, что мог.
