– Хотите сказать, что отчет составлен?
Снова пауза, еще длиннее первой.
– Да, майн герр. Отчет составлен и подан начальнику полиции Мейерхоффу.
– Ясно. Когда?
– Кажется, в минувшую среду. Да, именно.
– Он его изучил?
– В пятницу вечером я видел экземпляр отчета у него на столе. Я также просил отослать один экземпляр вам, майн герр. Странно, что вы до сих пор его не получили.
– Мы с вашим начальником в этом разберемся… Скажите, Рауль, вы довольны осмотром места преступления?
– По-моему, я как следует все проверил.
– Вы пришли к какому-нибудь заключению? – спросил Коль.
– Я…
– На этом этапе расследования гипотезы совершенно приемлемы.
– Ограбление как мотив не рассматривается? – спросил Рауль.
– Вы меня спрашиваете?
– Нет, майн герр. Я излагаю свое заключение. Вернее, гипотезу.
– Отлично. Имущество погибших было при них?
– Деньги пропали, а ювелирные изделия и другие предметы остались, даже ценные. Вот только…
– Продолжайте.
– Когда тела погибших привезли к нам в морг, ценности были при них. Но потом, увы, исчезли.
– Рауль, это не интересует меня и не удивляет. Вы обнаружили признаки того, что у погибших были враги? У кого-то из них?
– Нет, майн герр, по крайней мере у семей из Гатова. Люди были тихие, трудолюбивые, очевидно порядочные. Евреи, но свою религию не исповедовали. В партии, конечно, не состояли, но и не диссидентствовали. А польские рабочие приехали из Варшавы только три дня назад посадить деревья для Олимпиады. Как коммунистов или агитаторов их никто не знал.
– Другие мысли есть?
– Убийц было по меньшей мере двое. По вашим указаниям я нашел следы. Одинаковые на местах обоих убийств.
– Какое оружие использовалось?
– Не знаю, майн герр. Когда я приехал, гильзы уже исчезли.
– Исчезли? – спросил Коль, удивляясь: в Берлин высадился целый десант убийц-аккуратистов? – Нам помогут свинцовые сердечники. Вы нашли хоть один в нормальном состоянии?
– Ни единого, а ведь я тщательно осмотрел место убийства.
– Коронер-то наверняка обнаружил сердечники.
– Я спрашивал, майн герр, но он сказал, что нет.
– Ни одного?
– Извините, майн герр.
– Я сержусь не на вас, Рауль. Полиция держится на таких, как вы. Простите, что позвонил вам домой. У вас есть дети? Кажется, я слышу плач младенца. Я разбудил его?
– Ее, майн герр. Когда моя дочь подрастет, я расскажу, что ей повезло: вы, знаменитый следователь, разбудили ее своим звонком.
– Всего хорошего!
– Хайль Гитлер!
Трубку Коль положил в полном недоумении. Судя по фактам, убийства – дело рук эсэсовцев, гестаповцев или штурмовиков. Но в таком случае Колю и полицейскому из Гатова приказали бы немедленно остановить расследование, как недавно случилось с делом о контрабанде продуктов. Там следователь нащупал ниточки, ведущие к адмиралу Редеру и генерал-фельдмаршалу Вальтеру фон Браухичу.
Им не мешали вести расследование, но откровенно вставляли палки в колеса. Как понимать такую неоднозначность?
Казалось, убийства, каким бы ни был их мотив, использовали, чтобы испытать патриотизм Коля. Неужели начальник полиции Мейерхофф позвонил в крипо по наущению СД, дабы выяснить, станет ли Коль расследовать убийства евреев и поляков?
Нет, это чистой воды паранойя. Он так думает, потому что узнал о досье, которое завели на него в СД.
Не в силах ответить на этот вопрос, Коль поднялся и снова зашагал по безмолвным коридорам в телетайпный зал. Вдруг случилось еще одно чудо и американские коллеги решили ответить на его срочные запросы?
Обшарпанный фургон, внутри которого было жарко, как в пекле, притормозил на Вильгельмплац и остановился в проулке.
– Как мне обращаться к людям? – спросил Пол.
– Майн герр, – ответил Веббер. – И никак иначе.
– Женщин я не встречу?
– Хороший вопрос, мистер Джон Диллинджер! Парочку, может, и встретишь. Не чиновниц, разумеется, а обслугу вроде тебя. Секретарш, уборщиц, регистраторов, машинисток. Они незамужние: замужним работать не разрешают, так что обращайся к ним «фрейлейн». Возникнет желание – пофлиртуй, это вполне в духе представителя ковровой компании. Впрочем, поймут они и желание быстренько все закончить и отправиться домой на воскресный ужин.
– В дверь стучать или сразу заходить?
– Стучать обязательно, – подсказал Морган, и Веббер кивнул.
– И говорить «хайль Гитлер!»?
– Да, так часто, как душа пожелает, – подначил Веббер. – За лишний «хайль!» в тюрьму не сажают.
– Салютовать тоже нужно? Ну, руку вперед вытягивать?
– Рабочему салютовать не обязательно, – отозвался Морган. – Не забывай смягчать «г». Говори как берлинец. Усыпляй подозрения в зачатке.
В глубине душного фургона Пол переоделся в рабочий комбинезон, который привез Веббер.
– Отлично сидит, – похвалил Отто. – Если нравится, могу продать.
– Отто! – вздохнул Пол и внимательно осмотрел потрепанное удостоверение личности: мужчина на фотографии напоминал его самого. – Кто это?
– Есть один склад, малоиспользуемый, где при Веймарской республике собрали досье солдат – участников войны. Их там миллионы. Я ими периодически пользуюсь для подделки паспортов и других бумаг – подбираю фотографию, на которой изображен человек, похожий на покупающего документы. Фотографии тех времен очень ветхие, хотя и наши удостоверения личности свежими не назовешь, мы ведь постоянно их с собой таскаем. – Веббер глянул на фотографию, потом на Пола. – Этот человек погиб в Мёз-Аргоне. В досье упомянуто, что его наградили несколькими медалями, хотели дать ему Железный крест. Для погибшего ты выглядишь роскошно.
Веббер вручил Полу два пропуска, с которыми позволят войти в канцелярию. Свой паспорт и фальшивый советский Шуман оставил в пансионе, купил немецкие сигареты, а в «Арийском кафе» прихватил спички без этикетки. Веббер предупредил, что у входа в канцелярию его тщательно обыщут.
– Возьми! – Веббер протянул Полу блокнот, ручку и исцарапанную рейку.
Еще он дал ему короткую стальную линейку, чтобы использовать как фомку и при необходимости взломать дверь в кабинет Эрнста.
Пол оглядел свою экипировку и спросил Веббера:
– Они впрямь на это купятся?
– Ах, мистер Джон Диллинджер, если хочешь полной уверенности, почему не подыщешь себе другую работу? – ответил Веббер и вытащил капустную сигару.
