– Янссен, это нам неинтересно. Речь о мизинце, который сломать несложно. То ли дело необычное повреждение, которое открыло бы нам характер убитого. Ну или свежий перелом… Тогда мы обзвонили бы врачей на северо-западе Берлина: вдруг кто узнал бы пациента. Но тут перелом старый, – сказал Коль и вернулся к чтению.
Алкоголь в крови подсказывал, что незадолго до гибели убитый выпил. В желудке обнаружили цыпленка, чеснок, лук, пряные травы, картофель, морковь, соус бордового цвета и кофе. Судя по степени переваривания, в последний раз убитый ел за полчаса до смерти.
– Ах! – радостно воскликнул Коль, занося эти факты в свой старый блокнотик.
– Что, майн герр?
– Вот наконец нечто интересное, Янссен. Полной уверенности нет, но похоже, что последним блюдом погибшего стало нечто изысканное. Вероятно, это кок-о-ван, французский деликатес, венчающий цыпленка с неожиданным партнером – красным вином, как правило бургундским, например с шамбертеном. У нас его готовят редко. Знаете почему? У нас, немцев, красное вино отвратительно, а австрийцы, у которых оно прекрасно, нам его почти не присылают. Да-да, новость хорошая.
Коль задумался и подошел к карте Берлина, которая висела на стене. Он нашел кнопку и воткнул ее в Дрезденский проулок.
– В полдень он погиб здесь, а тридцатью минутами раньше отобедал в ресторане. Помните, Янссен, ходоком он был отличным. О таких мускулистых ногах мне остается только мечтать, а какие у него мозоли… Конечно, к месту роковой встречи он мог поехать на такси или трамвае, но мы предположим, что он пришел пешком. Пару минут после обеда дадим ему на перекур… Вы же заметили желтые пятна у него на кончиках пальцев?
– Вообще-то, нет, майн герр.
– Тогда будьте внимательнее. Дадим ему время выкурить сигарету, оплатить чек, насладиться кофе… Получается, до Дрезденского проулка он шел минут двадцать. Ноги крепкие, ходок хороший… Какое расстояние мог он покрыть за это время?
– Думаю, километра полтора.
– Я тоже так думаю, – насупившись, отозвался Коль, изучил легенду карты Берлина и нарисовал кружок вокруг места убийства.
– Посмотрите, зона-то огромная, – покачал головой Янссен. – Нужно показать фотографию убитого в каждом ресторане внутри того круга?
– Нет, только там, где подают кок-о-ван, причем по субботам в обед. Беглого взгляда на часы работы и меню хватит, чтобы понять, нужны ли дальнейшие расспросы. Впрочем, дело непростое и срочное.
Молодой человек вгляделся в карту.
– Займемся им только мы с вами, да, майн герр? Как же вдвоем обойти все эти заведения? Как это возможно? – Янссен сокрушенно покачал головой.
– Разумеется, никак.
– И что же?
Вилли Коль откинулся на спинку стула и обвел взглядом кабинет. Взгляд задержался на рабочем столе.
– Янссен, ждите здесь телеграмм и новостей по расследованию, – велел Коль и снял панаму с вешалки в углу кабинета. – У меня есть одна мысль.
– Куда вы, майн герр?
– По следу французского цыпленка!
Глава 23
Беспокойство, снедавшее троих приехавших в пансион, напоминало холодный дым.
Пол Шуман прекрасно знал это ощущение по последним минутам перед выходом на ринг, когда вспоминал все, что слышал о противнике, старался представить себе его оборонные действия, планировал, когда лучше нырнуть под его удары, когда подняться на носки и ударить прямой левой или наотмашь, как использовать его недостатки и нейтрализовать свои.
Шуман знал это ощущение и с другой позиции – как киллер перед устранением объекта. С неизменным беспокойством он просматривал карты, которые аккуратно чертил заранее, перепроверял кольт и запасной пистолет, перечитывал свои заметки о распорядке дня, вкусах, привычках и знакомых объекта.
Все это «до».
Тяжелое, неприятное «до». Затишье перед убийством. Обдумывание уже известных фактов, сдобренное раздражительностью и нервозностью. И конечно, страхом. От него не избавиться. По крайней мере, хорошему киллеру.
С каждым разом чувств меньше, сердце немеет.
Он научился касаться льда.
В темной комнате с закрытыми, зашторенными окнами и, разумеется, с отключенным телефоном Пол и Реджи Морган рассматривали карту и два десятка рекламных фотографий Олимпийского стадиона, которые добыл Веббер, а заодно и серые фланелевые брюки с острыми стрелками (сначала Морган взглянул на них скептически, но в итоге решил оставить).
– Где вы?.. – начал Морган, показав на одну фотографию.
– Секундочку! – перебил Веббер, поднялся и, насвистывая, зашагал по комнате.
Он пребывал в прекрасном настроении: тысяча долларов в кармане, какое-то время можно не думать о сале и желтой краске.
Пол и Реджи Морган недовольно переглянулись. Веббер опустился на колени и принялся вытаскивать пластинки из шкафчика под старым граммофоном.
– Нет, нет здесь Джона Филипа Сузы! – посетовал он. – Ищу-ищу его пластинки, да их днем с огнем не найдешь. – Веббер посмотрел на Моргана. – Мистер Джон Диллинджер твердит, что Суза – американец. По-моему, мистер Джон Диллинджер шутит. Пожалуйста, скажите, этот дирижер – англичанин?
– Нет, американец, – ответил Морган.
– Я слышал другое.
Морган изогнул бровь:
– Возможно, вы правы. Давайте заключим пари. На сто марок, например?
– Пожалуй, я снова наведу справки, – подумав, ответил Веббер.
– Сейчас не время для музыки, – добавил Морган, наблюдая, как тот разглядывает пластинки.
– Зато, по-моему, самое время замаскировать нашу беседу, – вставил Пол.
– Вот именно, – согласился Веббер. – А для маскировки используем… – он пригляделся к этикетке на пластинке, – сборник немецких охотничьих песен.
Отто завел граммофон и поставил иглу на дорожку пластинки. Гостиную заполнил бравурный скрежет.
– Это «Охотник на оленей»! – Веббер засмеялся. – В самый раз для нашей операции!
Гангстеры Лански и Лучано поступали точно так же – включали радио, чтобы заглушить разговоры, на случай если парни Дьюи или Гувера посадили в комнату жучка.
– Так о чем вы?
– Где именно состоится фотосессия?
– В пресс-центре, если верить записке на столе у Эрнста.
– Это здесь, – проговорил Веббер.
Пол внимательно посмотрел на карту и остался недоволен. Стадион огромен, а пресс-центр футов двести длиной. Он с южной стороны сооружения, у самой вершины. Можно встать на северных трибунах, но тогда стрелять придется через весь стадион.
– Слишком далеко. Малейший ветерок или скос окна… Нет, смертельного выстрела я не гарантирую. А если в другого попаду?
