– И что? – апатично спросил Веббер. – Ну, в Гитлера попадешь. Или в Геринга… А что, он огромный, как самолет, такого и слепой поразит. – Он снова взглянул на карту. – Эрнста можно застрелить, когда он выйдет из машины. Что скажете, мистер Морган?
После успеха операции в рейхсканцелярии Веббер заслужил право узнать его имя.
– Но мы же не знаем точного времени приезда, – напомнил Морган. – На стадионе десяток проходов и галерей, Эрнста могут повести по любому. Предугадать невозможно, а тебе нужно спрятаться до его приезда. Соберется весь нацистский пантеон, значит охраны будет видимо-невидимо.
Пол не сводил глаз с карты. Морган не ошибался. Судя по карте, стадион окружала подземная подъездная дорога, вероятно для безопасности лидеров. Эрнст мог вообще не выйти на улицу.
Какое-то время сообщники молча смотрели на карту, потом у Пола появилась идея, и с помощью фотографий он объяснил ее суть. Задние галереи стадиона открыты. Из пресс-центра можно коридором выйти либо на запад, либо на восток, по лестнице спуститься на первый этаж к стоянке, широкому проезду и пешеходным дорожкам, которые ведут на вокзал. Футах в ста от стадиона, у стоянки и проезда, примостились небольшие строения, на карте обозначенные как «Складские помещения».
– Если Эрнст пройдет по этому коридору и спустится по лестнице, я застрелю его из флигеля. Вот из этого.
– Сможешь?
– Да без проблем, – кивнул Пол.
– Но мы ведь не уверены, что Эрнст выберет этот маршрут.
– А если заставить его выйти? Выкурить, как зверя из норы?
– Каким образом? – поинтересовался Морган.
– Мы его вызовем.
– Вызовем? – нахмурился Морган.
– Передадим ему в пресс-центр сообщение, что срочно требуется его присутствие. Некто желает поговорить с ним наедине по архиважному делу. Эрнст коридором выйдет на крыльцо, в поле моего зрения.
Веббер закурил капустную сигару.
– Но ради какого дела Эрнст прервет встречу с фюрером, Герингом и Геббельсом?
– Насколько я понял, Эрнст одержим своей службой. Скажем ему, что проблема касается армии или флота. Так наверняка его внимание привлечем. А этот Крупп, производитель оружия, о котором говорил Макс? Может Крупп прислать срочное сообщение?
– Крупп – да, может, – кивнул Морган. – Но как мы передадим сообщение Эрнсту во время фотосессии?
– Элементарно, – отозвался Веббер. – Я ему позвоню.
– Как?
Отто затянулся эрзац-сигарой.
– Узнаю номер пресс-центра и позвоню. Сам позвоню. Попрошу к телефону Эрнста и скажу, что внизу ждет водитель с запиской. Только для его глаз. От самого Густава Круппа фон Болена. Позвоню я с почты, и, когда гестаповцы наберут семерку, чтобы вычислить звонящего, наводки они не получат.
– Где вы возьмете номер? – допытывался Морган.
– У информаторов.
– Отто, неужели телефонный номер без взятки не выяснить? – подначил Пол. – Уверен, он известен половине спортивных журналистов Берлина.
– Ах! – в полном восторге засмеялся Веббер и сказал по-английски: – В яблочко бьешь! – Затем перешел на немецкий: – Это, конечно же, правда, но самое важное – знать цену вопроса и кому его задать.
– Ясно, – раздраженно проговорил Морган. – Так какова цена вопроса? Имейте в виду, мы не бездонный колодец.
– Еще две сотни, можно марок. В качестве бесплатного бонуса, мистер Джон Диллинджер, я проведу тебя на стадион и выведу с него. И полная эсэсовская форма. Ты повесишь винтовку на плечо, пройдешь на стадион, как сам Гиммлер, и никто тебя не остановит. Тренируй «хайли» и гитлеровские салюты – выбрасывай немощную руку вперед, как наш паршивый фюрер.
Морган нахмурился:
– Если Пола поймают в эсэсовской форме, то застрелят как шпиона.
Пол с Веббером переглянулись и захохотали.
– Мистер Морган, умоляю вас! – начал Веббер. – Наш друг собирается убить нашего военного туза. Если его поймают, то застрелят в любом случае, даже если он нарядится в Джорджа Вашингтона и будет насвистывать «Звезды и полосы навсегда»
[31].
– Я просто думал, как привлечь меньше внимания, – буркнул Морган.
– Реджи, план отличный, – сказал Пол. – После выстрела охрана постарается быстрее увезти партийцев в Берлин. С охраной я и уеду, а в городе смешаюсь с толпой.
У Бранденбургских ворот Пол собирался проскользнуть в посольство и послать радиограмму Эндрю Эйвери и Уинсу Маниелли в Амстердам, чтобы они прислали за ним самолет.
Когда сообщники снова всмотрелись в карты стадиона, Пол решился.
– Хотел сказать… – начал он. – Со мной кое-кто полетит.
Морган глянул на Веббера, и тот расхохотался:
– Ну и что вы вообразили? Что я смогу жить где-то, кроме райского сада Пруссии? Нет-нет, Германию я променяю лишь на небеса!
– Женщина, – уточнил Пол.
– Вон та? – Поджав губы, Морган кивнул на коридор пансиона.
– Верно, Кэт, – отозвался Пол и добавил: – Ты же проверил ее и знаешь, что подвохов нет.
– Что ты ей рассказал? – с тревогой спросил Морган.
– Гестаповцы забрали ее паспорт и рано или поздно арестуют.
– Здесь многих рано или поздно арестуют. Что ты рассказал ей, Пол?
– Нашу байку о спортивном журналисте, и только.
– Но…
– Кэт едет со мной.
– Но…
– Я позвоню в Вашингтон или сенатору.
– Звони кому угодно. Она едет со мной.
Морган посмотрел на Веббера.
– Ах, я был женат трижды, нет, четырежды, – сказал Отто. – А сейчас… сложные отношения. В сердечных делах я вам не советчик.
– Господи, самолет же вызываем, – покачал головой Морган.
Пол пригвоздил его взглядом:
– Еще один момент. На стадионе в качестве удостоверения личности у меня будет лишь советский паспорт. Если я провалюсь, Кэт не узнает, в чем дело. Пожалуйста, скажи ей… скажи, что мне пришлось уехать, ладно? Пусть не думает, что я ее бросил. И постарайся вытащить ее отсюда.
– Конечно.
– Ты не провалишься, мистер Джон Диллинджер! Ты же американский ковбой с большими яйцами! – сказал Веббер.
Он вытер пот со лба и, поднявшись, достал из буфета три стакана, налил из фляги что-то прозрачное и угостил сообщников.
– Фруктовый шнапс. Слышали о таком? Лучший напиток на свете, полезен для крови и для души. Выпейте, джентльмены, и вперед, менять судьбу моего несчастного народа.
