А вот и бумажник Реджинальда Моргана. Коль внимательно его просмотрел, задержавшись на фотографии с приема, где убитый стоял с пожилой парой.
«Мы знаем о нем кое-что еще… Он был чьим-то сыном… А может, и чьим-то братом. Может, чьим-то мужем и любовником».
Инспектор-кандидат покрыл дактилоскопическим порошком пистолет, снял отпечатки пальцев у Таггерта, затем попросил Шумана:
– Майн герр, пожалуйста, наклонитесь вперед!
Колю очень понравилась вежливость молодого коллеги.
Шуман послушался. Янссен снял у него отпечатки пальцев, потом вытер ему руки вязким очистителем, входившим в дактилоскопический набор. Пистолет и две карточки с отпечатками молодой человек положил на стол, шефу на проверку, и позвал:
– Майн герр!
Приставив к глазу монокль, Вилли Коль внимательно осмотрел пистолет и отпечатки пальцев. Экспертом он себя не считал, но заключил, что отпечатки на пистолете принадлежат только Таггерту.
Янссен прищурился и кивком показал на пол. Коль проследил за его взглядом и увидел потрепанную кожаную сумку. Знаменитый портфель! Коль поднял его, расстегнул и просмотрел содержимое, старательно разбирая английские слова. Он обнаружил многочисленные заметки о спорте и об Олимпиаде, пресс-карту на имя Пола Шумана, безобидные вырезки из американских газет.
«Значит, он врал, – подумал инспектор. – Портфель указывает на его присутствие в Дрезденском проулке».
Однако, присмотревшись, он отметил, что портфель старый, но кожа мягкая, не осыпается чешуйками. Потом Коль посмотрел на труп, поставил портфель на пол и склонился над туфлями убитого. Коричневые, поношенные, лупящиеся, по цвету и блеску они совпадали с чешуйками, найденными на мостовой Дрезденского проулка и в «Летнем саду». Инспектор поморщился, злясь на себя за очередное ошибочное предположение. Шуман говорил-таки правду. Наверное.
– Янссен, обыщите его, – велел Коль, поднимаясь, и кивнул на труп.
Инспектор-кандидат опустился на колени и начал тщательный осмотр. Коль наблюдал за ним, изогнув бровь. Янссен обнаружил деньги, перочинный нож, пачку сигарет, карманные часы на массивной золотой цепи. Потом Янссен нахмурился и проговорил:
– Майн герр, взгляните!
Он протянул инспектору шелковые этикетки с одежды, явно срезанные с одежды Реджинальда Моргана в Дрезденском проулке. На этикетках значились немецкие производители или магазины.
– Я объясню, как все было, – предложил Шуман.
– Да, конечно, через минуту. Янссен, свяжитесь со штаб-квартирой. Пусть кто-нибудь обратится в американское посольство и спросит о Роберте Таггерте. Скажите, что у него дипломатическая карточка. Про гибель пока не упоминайте.
– Есть, майн герр!
Янссен нашел телефон, как отметил Коль, отключенный от розетки. В нынешние времена это не редкость. Олимпийский флаг на доме и отсутствие нацистского означали, что владелец или управляющий – еврей или лицо опальное, следовательно, телефон может прослушиваться.
– Янссен, свяжитесь по рации, она в машине.
Инспектор-кандидат кивнул и снова вышел на улицу.
– Теперь, майн герр, можете меня просветить. Пожалуйста, поподробнее.
– В Германию я приехал с олимпийской сборной, – по-немецки начал Шуман. – Я спортивный журналист. Фрилансер. Вы понимаете?..
– Да, мне знаком этот термин.
– Я должен был встретиться с Реджи Морганом для знакомства с героями будущих статей. Я хотел то, что мы называем «соком», – информацию о злачных местах Берлина, гэмблерах, хастлерах, боксерских клубах.
– А чем занимался этот Реджи Морган? Я имею в виду, профессионально?
– Он был просто американским бизнесменом, о котором я слышал. Он жил в Берлине несколько лет и неплохо знал город.
– Вы приехали с американской сборной, но олимпийцы не желали говорить со мной о вас. Любопытно, вам не кажется?
Шуман невесело засмеялся:
– Вы живете в Германии и спрашиваете меня, почему люди не желают откровенничать с полицией?
«Это дело государственной безопасности…»
Ни один мускул не дрогнул на лице Вилли Коля, хотя истинность слов Шумана обескуражила его. Он присмотрелся к американцу: казалось, тот совершенно спокоен. Притворства Коль не ощущал, хотя славился особым чутьем на лгунов.
– Продолжайте.
– Вчера я должен был встретиться с Морганом.
– В котором часу и где?
– Около полудня. За пивной на Шпенерштрассе.
«Почти в Дрезденском проулке, – подумал Коль. – И почти во время убийства. Скрывай что-то Шуман, он не поставил бы себя так близко к месту преступления. Или поставил бы?»
Нацистские преступники в большинстве своем отличались глупостью. А в Шумане Коль почувствовал человека умного, вот только преступник он или нет, инспектор не понимал.
– Но, как вы утверждаете, на встречу пришел не Морган, а этот Таггерт.
– Верно. Только вчера я этого не знал. Таггерт назвался Морганом.
– Что случилось при встрече?
– Мы толком не поговорили. Таггерт затащил меня в проулок, сказал, что у него изменились планы и мы встретимся позже. В ресторане…
– Как он назывался?
– «Летний сад».
– Где вам не понравилось пшеничное пиво.
Шуман прищурился, а потом спросил:
– А оно кому-то нравится?
– Так вы встретились с Таггертом в «Летнем саду»? – уточнил Коль, сдержав улыбку.
– Да, к нам подсел его приятель. Не помню его имя…
«Ага, рабочий».
– Он шепнул что-то Таггерту. Тот встревожился и сказал, что нужно сматывать удочки. – Пол нахмурился: английскую идиому он перевел буквально. – То есть уходить немедленно. Приятель считал, что рядом гестапо или еще кто-то, и Таггерт согласился. Мы выскользнули через дверь черного хода. Мне следовало догадаться, что тут нечисто, но ведь получилось настоящее приключение. Именно то, что нужно для моих статей.
– Местный колорит, – медленно проговорил Коль, размышляя о том, как легко сделать большую ложь правдоподобной, если сдабривать ее кусочками правды. – Были у вас другие встречи с этим Таггертом? – спросил он, кивая на труп. – Помимо сегодняшней, разумеется.
Коль гадал, расскажет ли Пол о поездке на площадь Ноября 1923 года.
– Да, – ответил Шуман. – В тот же день на какой-то площади. Район там ужасный. Возле станции Ораниенбургер. У большой статуи Гитлера. Мы должны были встретиться с другим информатором, но он так и не появился.
– И оттуда вы тоже смотали удочки.
– Да, Таггерта снова спугнули. Явно творилось что-то неладное. Тогда я и решил больше не связываться с этим типом.
