Мы сметаем пасту, он загружает посудомойку и чистит сковородки. И только после этого достает из кожаной паки бумагу.
– Результаты проверки. Я подумал, что ты захочешь узнать о своих успехах.
– Я прошла?
Он не улыбается:
– Ну, в сумме у тебя восемьдесят баллов.
– А сколько надо?
– Проходного балла нет. Но – будем надеяться – со временем твой балл опустится до пятидесяти или даже ниже.
Мне почему-то кажется, что он меня критикует.
– А что я делаю не так?
Он пробегает глазами бумагу: там одни цифры, как в гроссбухе.
– Ты могла бы уделять больше времени физическим упражнениям. Двух занятий в неделю будет достаточно. После переезда ты сбросила вес, но могла бы, наверное, сбросить еще немного. Уровень стресса в пределах нормы: в телефонных разговорах темп речи повышается, но это обычное дело. Ты почти не выпиваешь, что радует. Температура тела, дыхание, функции почек – все хорошо. Ты спишь достаточно, а стадия быстрого сна соответствует норме. Самое же главное – ты более оптимистично настроена. Уровень твоей личностной целостности высок и повышается, ты становишься более дисциплинированной, и тебе удается не допускать образования известкового налета в душе.
Он улыбается, чтобы показать, что по крайней мере последнее – шутка, но я задыхаюсь от негодования.
– Ты все это обо мне разузнал!
– Разумеется. Если бы ты внимательно прочитала условия договора, не удивлялась бы.
Мой гнев улетучивается, стоит мне осознать, что я, в конце концов, сама на это подписалась, да и в противном случае я бы вообще не смогла позволить себе Дом один по Фолгейт-стрит.
– Это будущее, Джейн, – говорит Эдвард. – Наблюдение за здоровьем и самочувствием, их контроль через домашние приборы. Если бы у тебя возникли серьезные проблемы, то «Домоправитель» заметил бы их задолго до того, как ты бы решила сходить к врачу. Эта статистика позволяет человеку контролировать свою жизнь.
– А если кто-то не хочет, чтобы за ним шпионили?
– За ним и не будут шпионить. Твои подробные данные у нас есть только потому, что мы все еще работаем над бета-версией. В будущем мы будем только наблюдать общие тенденции, а не собирать данные отдельных людей. – Он встает. – Позанимайся этим, – доброжелательно говорит он. – Посмотрим, привыкнешь ли. Если нет – ну, все польза, и мы попытаемся сделать систему более приемлемой. Впрочем, все, что я узнал, говорит о том, что вскоре ты поймешь, сколько в этом преимуществ.
Тогда: Эмма
Я гляжу на заметки, которые сделала для заявления, и понятия не имею, как его начать, когда звонит телефон. Я смотрю на экран. Эдвард.
Привет, Эмма. Ты получила мою посылку? спрашивает он. Голос у него довольный, даже веселый.
Какую посылку?
Которую я оставил тебе в офисе.
Я не на работе, говорю я. Я в полицейском участке.
Все в порядке? Голос у него озабоченный.
Не совсем, говорю я. Смотрю на свои заметки. Инспектор Кларк посоветовал сгруппировать главные положения по категориям. ЧТО ОН СДЕЛАЛ. ЧТО Я ТОГДА ЧУВСТВОВАЛА. ВОЗДЕЙСТВИЕ НА МОИ ОТНОШЕНИЯ. КАК Я ЧУВСТВУЮ СЕБЯ СЕЙЧАС. Я таращусь на слова, которые написала. Отвращение. Ужас. Стыд. Грязь. Просто слова. Как-то я не думала, что до такого дойдет.
На самом деле совсем не в порядке, говорю я.
В каком ты участке?
В Вест-Хэмпстеде.
Буду через десять минут.
Телефон умолкает. И мне сразу становится лучше, намного лучше, потому что сейчас я больше всего на свете хочу, чтобы пришел кто-нибудь сильный и решительный, вроде Эдварда, взял бы мою жизнь, перебрал ее детали и сделал так, чтобы все заработало.
Эмма, говорит он. Ох, Эмма.
Мы в кафе недалеко от Вест-Энд-лейн. Я плакала. Время от времени на нас бросают подозрительные взгляды – кто эта девушка? Что этот мужчина ей сделал, что она так плачет? Но Эдвард не обращает на это внимания. Он нежно накрывает мою руку своей в знак утешения.
Ужасно такое говорить по такому жуткому поводу, но я чувствую себя особенной. Забота Эдварда совершенно не похожа на неуверенную ярость Саймона.
Эдвард берет черновик моего заявления. Мягко спрашивает: можно? Я киваю, и он читает его, время от времени хмурясь.
Что было в посылке? спрашиваю я. Которую ты в офис отправил?
А… так, подарочек. То есть два. Я их забрал.
Он поднимает с пола пакет с узнаваемым логотипом «У» – «Уондерер».
Это мне? восхищенно спрашиваю я.
Я собирался пригласить тебя на одно очень скучное мероприятие. Подумал, что в качестве компенсации должен подобрать тебе наряд. Но ты сейчас не в том настроении.
Я достаю из пакета створчатый футляр. Открой, если хочешь, мягко говорит он.
Внутри ожерелье. Но не просто ожерелье. Мне всегда хотелось жемчужное ожерелье, как у Одри Хепберн в «Завтраке у Тиффани». И вот оно. Не такое же – оно из трех нитей, а не из четырех, и без фермуара спереди, – но я уже вижу, как оно облегает мою шею высоким и твердым воротником.
Оно прекрасно, говорю.
Я тянусь к коробке побольше, но он меня останавливает. Лучше не здесь.
А что за мероприятие? Куда ты хотел меня позвать?
Вручение одной архитектурной награды. Скука смертная.
Ты ее выиграл?
Вроде бы да.
Я улыбаюсь ему; теперь мне уже хорошо. Пойду домой, переоденусь, говорю я.
Я с тобой, говорит Эдвард. Он встает и шепчет мне на ухо:…потому что как только я увижу тебя в этом платье, сразу захочу тебя в нем трахнуть.
Сейчас: Джейн
Я просыпаюсь и вижу, что Эдварда нет. Вот, наверное, каково иметь роман с женатым мужчиной, думаю я. Эта мысль меня немного утешает. Во Франции, где к таким вещам относятся проще, наши отношения, скорее всего, считались бы абсолютно нормальными.
Миа, конечно, уверена, что меня ждет очередная катастрофа; что он не изменится, что человек, который столько лет жил так замкнуто, по-другому уже не сможет. Когда я возражаю, она сердито цокает языком.
– Джей, ты как школьница, решила, что ты-то и растопишь его ледяное сердце. А на самом деле он просто разобьет твое.
Но мое сердце уже разбила Изабель, думаю я, а нерегулярные вторжения Эдварда в мою жизнь упрощают задачу – не дать Миа понять, насколько для меня все это становится серьезно.
К тому же Эдвард, оказывается, прав: есть что-то идеальное в том, что два человека сходятся без ожиданий и требований. Мне не приходится выслушивать, как прошел его день, или беспокоиться о том, кому выносить мусор. Одному не надо подстраиваться под график другого, не угнетает домашний быт. Мы не бываем вместе достаточно долго, чтобы друг другу надоесть.
