Саймон поднимает брови.
– А это – неплохой такой задаток за квартиру.
– Именно. Но мне кажется, что мне нужно вернуть его Эдварду.
– Зачем? Если он решил сделать вам дорогой подарок – его проблема.
– Да, но… – Я не знаю, как объяснить. – Я не хочу, чтобы он думал, будто меня интересует исключительно его стоимость. Но проблема в том, что деньги мне нужны. – И я не хочу, чтобы он презирал меня еще сильнее, думаю я, но вслух этого не говорю.
– То, что для вас это вообще дилемма, уже очень многое о вас говорит, Джейн. Большинство на вашем месте и не задумалось бы. – Саймон улыбается. Напряженности, которую он выказал только что, когда я заговорила об Эдварде, больше нет. Почему он так напрягся? Что он ожидал услышать?
И тут я задумываюсь об одном обстоятельстве – неприметном, но совершенно очевидном.
Если Саймон прав и мое ожерелье – то самое, которое Эдвард дарил Эмме, то на одной из нитей не хватает одной жемчужины. Но я смотрю на него, и мне кажется, что все нити совершенно, идеально симметричны.
Я пробегаю пальцами по верхней нити, быстро считая. Двадцать четыре жемчужины.
На второй нити тоже двадцать четыре жемчужины.
Как и на третьей.
Эдвард не лгал. Все-таки он подарил мне не то ожерелье, которое дарил Эмме. События развивались не так, как описывал Саймон: Эдвард не убивал Эмму, не собирал и не уносил рассыпавшийся жемчуг.
Но это мог сделать Саймон.
Эта мысль вплывает мне в голову, полностью оформившись. Что, если все произошло именно так, как сказал Саймон… только при его, а не Эдварда, участии?
У тебя нет доказательств, говорю я себе.
Но мне вдруг становится куда менее радостно от того, что этот человек проведет здесь ночь.
Я задумываюсь еще об одном обстоятельстве. Пока Саймон здесь, дом функционирует без перебоев. Из кранов течет вода, конфорки работают, даже «Домоправитель» не блокируется. Почему?
Не потому ли, что он каким-то образом все это подстраивал?
Когда я наехала на Тиля, вид у него был смущенный. Но еще и озадаченный. И он сказал что-то о неполадках.
Может быть, ему было неловко оттого, что кто-то посторонний влез в системы Дома один по Фолгейт-стрит, и он это знал?
Может быть, я все это время заблуждалась?
14. Я стараюсь не давать другим знать, что я на самом деле думаю.
Верно ☉ ☉ ☉ ☉ ☉ Неверно
Сейчас: Джейн
– Джейн? Все хорошо? – Саймон смотрит на меня внимательно.
– Да. – Собравшись, я улыбаюсь ему. – Очень мило с вашей стороны было прийти. Только вот сумку можно было не брать. Моя подруга Миа только что написала. Она тут переночует.
– Разве у Миа нет детей? Мужа? – Голос у него озабоченный.
– Да, но…
– Ну вот. Она им нужна. А я здесь. К тому же будет как раньше.
– Раньше? Как это? – спрашиваю я, не понимая.
Он поводит рукой.
– Мы с вами. Здесь, вместе.
– Раньше так не было, Саймон.
Улыбка не сходит с его лица. – Не так уж и давно было. Со мной, во всяком случае.
– Саймон… – Я не знаю, как это сказать. – Я – не Эмма. Я совсем не такая, как она.
– Разумеется, не такая. Во-первых, вы гораздо лучше.
Я беру со стола телефон.
– Что вы делаете? – спрашивает он.
– Мне нужно отнести ожерелье в спальню, – вру я.
– Я отнесу. – Он протягивает руку. – Вы беременны. Вам беречься надо.
– Ну, не настолько беременна. – Тут я вспоминаю еще кое-что. Считается, что на четвертом месяце глоточек алкоголя можно. Откуда он знает, на каком я месяце?
Я начинаю его обходить. Руку он так и держит, но не останавливает меня, когда я не обращаю на нее внимания.
– Осторожнее на лестнице! – кричит он, следя за мной. Я заставляю себя замедлить шаг; реагирую на его предупреждение взмахом руки.
Не считая прихожей, единственное место в доме, где есть дверь, – это чулан. Проскользнув внутрь, я подпираю ее швабрами и метлами.
Первой я звоню Миа. Вызов не может быть установлен.
– Черт, – вслух говорю я. – Твою мать.
Эдвард Монкфорд. Вызов не может быть установлен.
Служба спасения.
Вызов не может быть установлен.
Взглянув на экран, я вижу, что нет сети. Тогда я не без труда выбираюсь на чердак и поднимаю телефон как можно выше. Сети все рано нет.
– Джейн? – зовет снизу Саймон. – Джейн, все в порядке?
– Саймон, уходите, пожалуйста! – кричу я. – Мне нехорошо.
– Очень жаль. Я вызову врача.
– Пожалуйста, не надо. Мне просто нужно отдохнуть.
Я слышу, как его голос приближается к спальне. – Джейн? Вы где? В ванной?
Я не отвечаю.
– Тук-тук… Нет, не в ванной. Мы что, в прятки играем?
Скрипит дверь чулана – он ее толкнул.
– Нашел! – радостно говорит он. – Выходи-ка, малыш.
Сейчас: Джейн
– Я не выйду, – говорю я из-за двери.
– Не глупи. Я так не могу с тобой разговаривать.
– Саймон, уходите. Иначе я вызову полицию.
– Как? У меня прибор, который глушит сигнал мобильника. И вай-фай тоже.
Я не отвечаю. Медленно осознаю, что дела еще хуже, чем я думала. Он все продумал.
– Я хотел одного – быть с тобой, – говорит он. – Но тебе все равно нужен Монкфорд, а не я, да?
– При чем здесь Монкфорд?
– Он тебя недостоин. И ее был недостоин. Но хорошим парням хорошие девушки не достаются, правда? Их уводят козлы вроде Монкфорда.
– Саймон, я поймала сигнал. Я звоню в полицию. – Я поднимаю телефон и быстро говорю: – Полицию, пожалуйста. Дом один по Фолгейт-стрит, в Хендоне. Да. У меня в доме мужчина, он мне угрожает.
– Это не совсем правда, малыш. Я никому не угрожал.
– Пожалуйста, быстрее. Да, пять минут хорошо. Спасибо.
– Очень убедительно. Врать ты умеешь, Джейн. Как, сука, все бабы, которых я встречал. – Он вдруг начинает колотить в дверь ногой. Метлы и швабры гнутся, но выдерживают. От ужаса у меня кружится голова.
– Ничего страшного, Джейн, – говорит он, пыхтя. – Я никуда не спешу. – Я слышу, как он спускается по лестнице. Проходят долгие минуты. До меня доносится запах жареного бекона. Как это ни абсурдно, у меня от него текут слюнки.
