«Пятница, 10 мая. –8,8 °С. В жизни нашей приходится на каждом шагу преодолевать неожиданности и затруднения. Так, вчера казалось, что выдался хороший день, но затем туман помешал нам идти вперед. Когда мы вчера утром выползли из палатки, стояла чудесная погода; солнце сияло вовсю; путь был необычайно хорош, и лед впереди казался совершенно ровным. Накануне вечером мы просто из-за метели попали на полосу тяжелого льда.
Прежде чем пуститься в путь, мы решили снять с нарт деревянные подполозья. Однако попробовав тащить свои нарты, я увидал, что они и так легко идут, и решил пока не трогать подполозья из опасения, что, когда они будут сняты, нарты станут менее прочными. Между тем Иохансен успел снять подполозья со средних нарт. Вскоре один березовый полоз от толчков дал поперечную трещину, и нам ничего другого не оставалось, как снова приладить снятые подполозья. А жаль, на заново просмоленных полозьях нарты пошли куда легче, чем на стертых подполозьях.
Мы довольно хорошо продвигались вперед, хотя теперь у нас осталось всего тринадцать собак: четыре в моих нартах, четыре в средних и пять у Иохансена. Но после полудня небо заволокло облаками и снег повалил такими густыми хлопьями, что снова невозможно стало различать дорогу. Лед все же оставался довольно ровным, и мы, хотя и с трудом, шли вперед. Наткнулись на полынью, но благополучно обошли ее.
Немного спустя мы угодили в настоящий хаос торосов и прочей дряни и, ничего не видя из-за снегопада, стали натыкаться на высокие гряды и острые ледяные скалы. Куда ни повернись – крутые обрывы и тому подобное свинство; а с виду все выглядит таким прекрасным и гладким под покровом не перестающего падать снега. Продолжать путь пользы было мало, и мы решили сделать привал, пообедать чудеснейшим горячим лабскоусом (рыбной похлебкой), вычислить долготу, если погода прояснится, а нет – так завалиться спать, отдохнуть и быть готовыми снова тронуться в путь, как только позволит погода.
Проспав часа два, – был тогда час ночи – я выполз из палатки и увидал все тот же плотно затянутый тучами небосвод, лишь у горизонта на юго-западе виднелась светлая голубая полоска. Я не стал будить Иохансена и занялся вычислением долготы. Она оказалась равной 64°20'. Нас, значит, за последнее время снова сильно отнесло к западу, если, конечно, вычисления мои верны.
Занимаясь ими, я вдруг услыхал какой-то шум у каяков, подозрительно напоминавший чавканье. Я выглянул – так и есть! В каяк Иохансена забрались собаки! Я выскочил, схватил Харена (Зайца), который лежа усердно грыз свежее собачье мясо, припасенное на следующее утро, и хорошенько отблагодарил его за усердие. Потом я заткнул чем попало дыру, а сверху заложил ее лыжами и палками.
Погода была прежняя: густо покрытое тучами небо и непроглядная метель, но ветер перешел в более южный и ярко-голубая полоска на юго-западе горизонта поднялась немного повыше надо льдом. Не предвещает ли она западного ветра? Его бы мы приветствовали с радостью. Все же в ожидании перемены лучше, пожалуй, пойти поспать. Тоскливо поглядел я вдаль на голубую полоску: там где-то сияет солнце, там свободно можно двигаться вперед, – быть может, полоска эта стоит над сушей!.. Я представил себе, как плывут там, в ясном небе, перистые облака. О, если бы очутиться там! Будь перед нами земля, все заботы были бы забыты! Как жадно желал я ее теперь, нельзя и передать словами.
Утром я много раз выглядывал из палатки – повсюду все то же затянутое облаками небо, куда ни глянешь, везде все по-прежнему бело и тускло. Только на западе и на юго-западе продолжала голубеть яркая полоска, – теперь она спустилась немного пониже. Позже, перед полуднем, мы наконец тронулись в путь; погода была прежняя, у горизонта на юго-западе виднелась та же голубая полоска. Мне кажется, что она имеет какую-то связь с землей, и потому внушает надежду, что не так уж далеко остается идти до цели.
Путь к земле оказался куда более трудным, нежели мы думали; нам приходится бороться со множеством врагов – не только с неровностями льда и плохой санной дорогой, но и с ветром, с полыньями и с туманами; все они одинаково опасные враги, и их трудно побороть, когда они соединятся вместе».
«Воскресенье, 12 мая. –17,5 °С. Вчера выдался не такой уж скверный день, как мы ожидали. Правда, все время было пасмурно, ненастно, так что мы продвигались вперед скорее ощупью, чем с помощью зрения. И лед был не особенно хорош, но мы шли вперед и иногда попадали на большие ровные поля. Две вскрывшиеся полыньи задержали нас, но не надолго. Замечательно, что полоска ясного неба на ЮЮЗ (по компасу) не исчезла и поднималась, по мере того как мы шли, все выше. Мы ждем, что вот-вот она разольется по всему небу и настанет ясная погода, которая так нужна нам, чтобы найти хороший путь. Но она так и не поднялась выше, хотя и продолжала оставаться такой же светлой. Потом полоска спустилась ниже и у самого горизонта остался лишь узенький краешек ее. В конце концов она совсем исчезла.
В семь часов утра вчера мы попали в зону такого тяжелого льда, какой мне редко приходилось видеть. Я счел нецелесообразным пробираться по нему в такую непроглядную погоду и раскинул лагерь. Надеюсь, что свои две мили мы прошли и можем, следовательно, считать, что до суши осталось всего 13 миль – если только она лежит под 83°. Здесь лед имеет неоспоримо другой характер, чем раньше: он менее ровен, и старые и новые полыньи с хребтами торосов и всякими другого рода ледовыми нагромождениями встречаются чаще, по-видимому, и это показывает, что земля близка.
Между тем время идет, и число собак убывает. Теперь у нас осталось двенадцать, вчера убили Катту. Запасы провианта тоже с каждым днем истощаются, хотя его у нас, слава богу, пока еще не так мало. Керосин в первой жестянке (10 литров) три дня тому назад кончился. Скоро будут съедены последние остатки хлеба из второго мешка. Мы постоянно жадными глазами высматриваем землю, но тщетно, хотя я и взбираюсь с подзорной трубой на самые высокие торосы».
«Понедельник, 13 мая. –13 °С (минимальная температура –14,2 °С)… Нельзя отрицать, что жизнь наша – это изнурительный труд. Число собак и их силы со дня на день убывают: животные устали, тяжко и утомительно погонять их вперед. Лед с приближением к земле становится трудно проходимым, и, кроме того, он занесен куда более глубоким и рыхлым снегом, чем раньше.
В особенности трудно идти по взломанным льдам, неровности которых коварно прикрыты снегом; то и дело проваливаешься по пояс между глыбами льда, стоит только сбросить лыжи, чтобы помочь собакам вытянуть нарты. Идти по такому льду без лыж несносно и утомительно, но иначе ничего не сделать, так как ежеминутно приходится бросаться на помощь собакам и выбиваясь из сил выволакивать вечно застревающие нарты. Здесь, несомненно, все преимущества были бы на стороне индейских (канадских)
[293] лыж. Как жаль, что у нас их нет с собой! Все же я уверен, что и вчера нам удалось пройти несколько миль, и я думаю, что не намного ошибусь, если буду считать, что за вчерашний и позавчерашний переходы мы сделали мили четыре.
