«Среда, 28 февраля. Сегодня прекрасная погода, почти безветрие, и температура всего лишь от –26° до –30 °С. На юге облака, так что солнце показывается редко; но теперь удивительно долго бывает светло. Я со Свердрупом ходил днем на лыжах. Это первая послеобеденная прогулка в новом году. Вчера и сегодня пробовали откачивать воду из трюма; мы не ожидали, что воды окажется много, но ее вовсе не оказалось, или, во всяком случае, она не попала в насос, хотя промыли его горячей водой и прочистили солью.
Возможно, что вода замерзает вокруг насоса, а быть может, ее все-таки нет вовсе. В машинном отделении вода не показывается уже больше месяца, и в носовом трюме ее тоже нет, по крайней мере, теперь, когда нос судна приподнят сжатием. Таким образом, вода, если она вообще есть, может быть только в большом трюме, в котором заметна небольшая течь. Безуспешность попытки откачать воду, пожалуй, все-таки следует приписать главным образом морозу. Водонепроницаемость судна зависит, таким образом, от холода.
Вечером ветер снова подул с ЮЮЗ, и барометр стал падать, обещая попутный ветер; но барометр моих надежд все же не подымается выше своего нормального уровня.
Вечером вымылся в жестяной лоханке на камбузе. После ванны, постригшись, чувствуешь себя опять человеком».
«Четверг, 1 марта. Стоим почти неподвижно. Прекрасная, мягкая погода, только –19 °С, небо пасмурно, легкий снежок и слабый ветер. Попытались сегодня измерить лотом глубину, надставив наш пеньковый лот-линь обыкновенным стальным тросом. Но последний оторвался вместе с лотом. Укрепили новый лот и вытравили весь линь длиной в 3475 метров, но дна не достигли.
Когда стали выбирать линь, оказалось, что стальной трос опять лопнул. Результат таков: дна мы так и не нащупали, а два свинцовых лота, каждый по 50 килограммов, отправили его искать. Бог весть, дошли ли они все-таки до дна. Честное слово, Бентсен прав, когда говорит, что земная ось уходит в бездонную дыру, а мы ищем в этой дыре дно».
«Пятница, 2 марта. Щенята, пребывавшие до сих пор в навигационной рубке, порядком там набедокурили – изгрызли ящики с приборами Скотт-Хансена, судовые журналы и пр. Вчера их в первый раз вывели на палубу, а сегодня они пробыли там все утро. Они проявляют большую любознательность, исследуя в этом новом для них большом мире все окружающие предметы и особенно внутренность всех собачьих будок».
«Суббота, 3 марта. Стоит раскрыть книгу, и я сразу же нахожу что-нибудь уводящее мысли в живой мир, в родной дом. Все, все напоминает мне о нем, влечет к нему. Предо мной встают родные картины, в которых столько красоты и столько грусти. Очень мудрым человеком был тот, кто сказал: «Если есть что-нибудь прекраснее природы, прекраснее искусства, прекраснее науки, так это человек, который не падает духом в несчастье». Но прекраснее всего – родимый дом…»
«Воскресенье, 4 марта. Продолжаем дрейфовать на юг; сегодня тоже дует ветер с северо-запада, хотя и не с той силой.
Я уже думал, что мы окажемся далеко на юге, но сегодняшнее дневное наблюдение показало 79°54' северной широты. Следовательно, в последние дни, перед тем как задул этот ветер, мы, должно быть, хорошо подвигались на север. Вчера и сегодня неприятная погода: холодновато, –37° и –38°, да еще при скорости ветра до 11,5 метра в секунду. Замечательно, что теперь северные ветры постоянно приносят холод, а южные тепло. В начале зимы было наоборот».
«Понедельник, 5 марта. Свердруп и я предприняли большую прогулку на лыжах на северо-восток. Лыжный путь отличный; ветер хорошо распорядился – засыпал, насколько позволило скудное количество материала, и сравнял все ледяные нагромождения».
«Вторник, 6 марта. Совсем ни с места. Тяжелый выдался день: температура от –44° до –46°, а скорость ветра свыше 5,8 метра в секунду. Превосходный случай обморозить лицо и руки; двое не преминули этой возможностью воспользоваться. Ветер все время с СЗ. Я начинаю проникаться тупым безразличием к ветру. Сфотографировал сегодня Иохансена за измерением скорости ветра у анемометров, а он, позируя, успел отморозить себе нос.
Вечером опять всеобщее взвешивание. За взвешиванием следят с большим интересом: любопытно знать, прибавил ли в весе каждый или сбавил. Большинство на сей раз действительно несколько потеряло в весе, хотя щеки у всех по-прежнему красные и круглые. Быть может, причина некоторой потери в весе – переход с пива на лимонный сок. Один Юлл неутомим – снова прибавил 400 граммов. Доктор, впрочем, тоже не очень отстает: 300 граммов на этот раз.
Плохо ему тут приходится, бедняге, – хоть бы один пациент! С отчаяния у него самого заболела голова, но ему не удалось донести эту головную боль до следующего дня. В последнее время он занялся изучением собачьих болезней в надежде, что профессия ветеринара окажется более выгодной».
«Четверг, 8 марта. Дрейфуем к югу. Сегодня мы со Свердрупом на лыжах хорошо пробежались на север и на запад. Ветер стих, лыжный путь после ветра великолепный. Мы летели, как гонимый ветром пух чертополоха, и брали без труда самые трудные ледяные барьеры.
Прекрасная погода, всего –39 °С. Но вечером стало гораздо прохладнее: –48,5° при скорости ветра от 5 до 8 метров. При такой погоде возиться наверху, поднимая или убирая крылья ветряного двигателя, – работа не из приятных, расплачиваемся потрескавшимися ногтями, а порой и побелевшими щеками. Но делать эту работу надо, и она делается.
Все эти дни мы богаты «мельничным ветром», и электрический свет не гаснет у нас третью неделю. Жаль только, что ветер все время северный или северо-западный. Бог весть, когда этому будет конец. Неужели там, на севере, земля! Нас безобразно относит все время на юг. И трудно сохранять надежду; но поживем – увидим.
После долгого покоя «Фрам» сегодня днем снова получил здоровый толчок. Взломался и нагромоздился лед в полынье впереди судна. Собственно говоря, нам и следовало ожидать сжатия с наступлением новолуния; но мы уже отвыкли следить за приливной волной, так как последнее время она мало давала знать о себе. Вообще же с приближением равноденствия сжатия должны усилиться».
«Пятница, 9 марта. Линь планктонной сети сегодня утром слегка отклонился к юго-западу; а линь с головкой сыра, спущенного сажени на две под лед, чтобы он оттаял, показывает обратное направление. Не работает ли тут, наряду с ветром, южное течение?.. Гм, из этого что-нибудь да выйдет. Или, может быть, это только приливо-отливные явления.
Упорно держится северный ветер. Он безостановочно несет к югу. Так вот какую перемену принес нам март со своим равноденствием! Уже более двух недель дуют северные ветры. Не могу дальше скрывать от самого себя, что начинаю впадать в уныние. Медленно, но безжалостно рушится одна надежда за другой – так разве не вправе человек погрустить? Разумеется, я невыразимо стосковался по дому, и неизвестно, приближаюсь ли я к нему или удаляюсь от него, но во всяком случае неутешительно видеть, что осуществление твоих планов отодвигается и отодвигается, а быть может, они и вовсе потерпят крушение из-за убийственно медленного, однообразного дрейфа.
Природа безучастно совершает свой древний тысячелетний кругооборот; зима сменяется весной, весна уступает место лету, а мы продолжаем блуждать в хаосе дерзких планов и разбитых надежд; при каждом повороте колеса судьбы наверху оказывается попеременно то одна, то другая сторона обода. Но воспоминания нежной рукой шевелят свои звучные серебряные струны то сильно, как бушующий водопад, то тихо и плавно, как замирающие вдали звуки рога.
