– Почему же?
– Да вот как это было: мне снилось, что доктор Нансен отправляется на полюс по льду с четырьмя людьми, и я попросился с вами; но вы сказали, что вам в эту экспедицию повара не надо. Мне это показалось странным. Ведь кушать-то вам нужно будет. Мне снилось, будто вы решили ветретить судно в другом месте, где оно будет ждать вас, или же вовсе собираетесь не возвращаться, будто совсем на другую землю уезжаете. Может же присниться человеку такая бессмыслица!..
– Пожалуй, не такой уже это вздор, Петтерсен. Возможно, мы предпримем такую экспедицию и тогда назад на «Фрам» безусловно не вернемся.
– Ну!.. Если вы собираетесь, то я взаправду очень бы просил взять меня с собой; мне хочется быть с вами. Ходок на лыжах я не то, чтобы очень… но справлюсь все-таки.
– Прекрасно, но такое путешествие, Петтерсен, очень тяжелое. Можете поверить, это будет совсем не увеселительная прогулка.
– Ну уж надо думать! Да это не беда, что трудно придется; лишь бы попасть с вами.
– Да, но тут может прийтись и похуже, более чем вероятно, что нам придется рисковать жизнью.
– А я не боюсь, двум смертям ведь не бывать, а одной не миновать.
– Разве вы хотите сократить вашу жизнь?
– Пускай. От судьбы не уйдешь. Человек может отправиться на тот свет, сидя у себя дома; хотя, пожалуй, и не так легко, как здесь. Если всего бояться, так лучше и не браться ни за что, все равно ничего не сделаешь.
– Правильно! И, по крайней мере, не стоит участвовать в такой экспедиции. Путешествие к полюсу вовсе не шутка.
– Нет, я это очень хорошо знаю. Но если бы я был с вами, я бы не боялся. Вот если б мне пришлось самому выпутываться, тогда было бы плохо. Совсем другое дело, видите ли, когда есть кому вести, когда знаешь, что человек уже прошел через все это прежде.
Удивительно все же, как слепо эти люди верят в своего предводителя. Я думаю, что они, ни на минуту не задумываясь, пошли бы за мной, если бы им предложили отправиться к полюсу сейчас, когда полярная ночь у самого порога. Хорошо внушать такую крепкую веру, но сохрани бог, если вера эта поколеблется».
«Суббота, 15 сентября. Сегодня вечером мы снова в первый раз увидели Луну. Восхитительное полнолуние. Кроме Луны, на ночном небе, все еще светлом, видны несколько звезд.
Сегодня в нескольких местах вывешены объявления. Они гласят следующее:
«Так как пожар на судне имел бы самые страшные последствия, то никакие предосторожности не могут считаться излишними. Ввиду этого предлагается всем самым добросовестным и наистрожайшим образом соблюдать настоящие правила:
1. Никто не должен носить при себе спичек.
2. Спички можно держать только в следующих местах:
а) на камбузе, где за них отвечает исполняющий в данное время обязанности повара;
б) в четырех отдельных каютах, причем владелец каждой ответственен за свое помещение;
в) в рабочей каюте, когда там производятся работы;
г) на обеденном столе в кают-компании, откуда, однако, ни под каким предлогом не дозволяется забирать коробок или даже одну спичку.
3. Зажигать спички нельзя нигде, за исключением вышеперечисленных мест.
4. Единственное исключение из приведенных правил допускается только при растопке кузнечного горна.
5. Все трюмы на судне должны каждый вечер, в 8 часов, осматриваться пожарным инспектором, который затем отдает рапорт нижеподписавшемуся. После осмотра никому не разрешается, без особого на то разрешения, ходить с огнем в трюм или машинное отделение судна.
6. Курение разрешается только в жилых помещениях и на палубе. В других местах курение как трубок, так и сигар ни при каких обстоятельствах не разрешается.
«Фрам», 5 сентября 1894 г. Фритьоф Нансен».
Некоторые из этих правил могут показаться нарушающими принципы демократии, которые я так старательно поддерживаю, но все же они кажутся мне лучшим распоряжением, какое я могу сделать для обеспечения общего блага, а оно для нас превыше всего».
«Пятница, 21 сентября. Несколько дней дует очень свежий северо-западный и северный ветер, скорость его по временам доходит до 12–13 метров. Нас за это время отнесло на значительное расстояние к югу. Взяла верх «радикальная правая», по выражению Амунсена. Но у власти она оставалась не так долго – вчера наступило затишье, и теперь нас опять несет на север. Есть виды на то, что некоторое время удержится господство «левой», она исправит грехи «правой».
На этой неделе выстроено жилье для собак – ряд великолепных ледяных будок вдоль левого борта судна; в каждой по четыре собаки – в общем, квартиры у них на зиму будут хорошие, теплые. Тем временем восемь наших щенят благоденствуют; в их распоряжении чудесный мир – вся передняя палуба под тентом. Оттуда доносится их повизгивание и тявканье, когда они носятся там среди стружек, между паровой лебедкой, нартами, осями ветряного колеса и прочим скарбом.
Они немножко поиграют, немножко подерутся, а потом укладываются под полуютом, где у них среди стружек в укромном уголке есть свое логово, теплое уютное гнездо; там во всем своем величии, как львица, растянулась Квик. Щенята лежат или катаются около нее клубком, кувыркаются друг через друга, спят или зевают, едят или ловят один другого за хвост. От этой мирной картины здесь, под самым полюсом, веет чем-то домашним, родным, и я, словно зачарованный, часами могу смотреть на нее.
Жизнь идет своим ровным правильным ходом, без каких-либо событий, невозмутимая, как этот лед. И все же время летит удивительно быстро. Наступило равноденствие; ночи становятся темнее, а солнце днем поднимается над горизонтом всего на 9°.
Я прилежно занимаюсь целыми днями в своей рабочей каюте, и зачастую мне чудится, что я сижу в своем кабинете дома, окруженный всеми удобствами цивилизации. Если бы не разлука, я бы чувствовал себя здесь не хуже. По временам я совсем забываю, где нахожусь. Нередко, углубившись вечером в работу и услышав лай собак, вскакиваю и ловлю себя на мысли: «кто же это к нам мог прийти?». И лишь затем соображаю, что я ведь не дома, а несусь среди замерзшего Полярного моря на пути ко второй долгой полярной ночи.
Температура упала сегодня до –17°; зима быстро приближается. Хотя с дрейфом дело не очень ладится, но настроение у меня отличное. Такой же дрейф был в прошлое осеннее равноденствие, и сколько разочарований пришлось нам перенести с тех пор. Как ужасно было, когда прошлой осенью нас все дальше и дальше относило к югу. Казалось, что все расчеты неправильны. Не видно было никакого просвета. Но такое время больше не повторится. Нас еще может отбросить далеко назад, временами мы будем продвигаться крайне медленно, но в отношении будущего у нас сомнения нет: оно брезжит ярким светом на западе по ту сторону полярной ночи».
«Воскресенье, 23 сентября. Вчера исполнился год с того дня, как мы впервые пришвартовались к ледяному торосу. По этому случаю Скотт-Хансен обозначил на карте пунктиром наш дрейф за весь год. Картина получилась не такая уж плохая: если пройденное расстояние и не столь велико, то направление довольно точно совпадает с тем, какое я ожидал. Но об этом до завтра; так поздно, что я не могу теперь писать об этом. Ночи становятся темнее и темнее; зима надвигается».
