6
Контроль и энергия
Основание
Какую пользу сможет принести острый, хорошо сбалансированный катана или тонкий и технически сложный метод его применения в бою, если будзин — и, в частности буси, который должен быть готов встретить свою смерть в любой момент, – не выработал в себе устойчивую внутреннюю платформу психического контроля, с которой он мог бы действовать и реагировать в соответствии с конкретной боевой ситуацией? Почти все учителя боевых искусств в Японии видели прямую взаимосвязь между состоянием психической стабильности, которое позволяет эксперту будзюцу быстро и хладнокровно овладевать любой ситуацией, одновременно принимая решения о дальнейшем курсе действий, и способностью четко и эффективно исполнять эти решения. Все выдающиеся наставники говорили о том, что ни один боевой метод, независимо от его внешних достоинств, не может иметь реальной ценности, если он не помогает выработать в человеке характер, который позволяет ему полностью овладеть своим оружием и стать истинным мастером в его использовании. Эти учителя постоянно искали способы ввести своих учеников в определенное психическое состояние, всегда спокойное и сбалансированное, гарантирующее ту возвышенную чистоту восприятия, которую они считали единственной возможной основой для принятия правильных решений. Эти «пути» или дисциплины, тренирующие ум, всегда являлись объектами активного поиска, поскольку они могли дать контроль над собственным сознанием, который считался необходимым условием для обретения контроля над противником и всей боевой ситуацией. По этой причине многие мастера все чаще обращались к древним теориям духовного просветления, которые, в их религиозной или философской интерпретации, помогали человеку лучше понимать окружающую его реальность, благодаря чему он мог более эффективно справляться со сложными ситуациями.
Со временем многие дисциплины и упражнения, разработанные последователями этих теорий, были адаптированы к конкретным требованиям будзюцу. В конечном итоге две такие концепции стали краеугольными камнями тренировок на высшем уровне в каждой школе боевых искусств: концепция «Центра» (хара) и концепция «Внутренней энергии» (ки), обе из которых присутствуют в той или иной форме во всех восточных философских системах, от метафизики Индии и Тибета до космогонии Китая, Кореи и Японии.
Эти две концепции (обычно абстрагированные от различных религиозных или философских течений, с которыми они были связаны на протяжении всей своей долгой истории) сформировали ядро теории «Централизации» (харагэй), а мастера будзюцу тонко адаптировали ее для развития и стабилизации той непоколебимой отваги, которая считалась отличительным признаком буси (а в действительности являлась характерной чертой любого эксперта по будзюцу, независимо от его классовой принадлежности). Удалось ли им это? Если судить только с военной точки зрения, то, несомненно, да.
Достоинства японского воина в древнем мире ценились весьма высоко. Его невозмутимость в битве, абсолютная преданность и решимость выполнять все приказы своего законного командира, отвага и готовность пожертвовать собой без малейших раздумий и конечно же энергия и мощь его действий в бою – все эти качества стали хорошо известными и вызывали страх не только в самой Японии, но и в отдельных частях Азиатского континента.
Слово самурай стало означать не только позитивные качества военного профессионала, противостоящего врагу, но и другие, менее привлекательные: фанатизм и ультранационализм, которые, закрывая для самурая другие, более разнообразные области существования, часто заставляли его исполнять на исторической сцене кровавую роль безмозглой боевой машины.
Если мы хотим понять, как развивались эти внутренние качества личности буси, то нам необходимо рассмотреть, хотя бы вкратце, две основные концепции, которые составляли основу этой личности, – то есть концепцию Центра и концепцию Внутренней энергии в том виде, в каком они изначально существовали в различных сферах культурной жизни на территории Азии, прежде чем мы перейдем к анализу конкретных путей их адаптации и интерпретации в Японии мастерами будзюцу в соответствии с конкретными целями своих боевых методов.
Концепция Центра
Концепция Центра (хара) является древней, сложной и в большинстве доступных источников материала крайне трудной для понимания. Ее основные тезисы, если их изложить в единообразной, абстрагированной форме, разбросаны по всем основным доктринам философских и религиозных школ Азии, где они рассматривались под различными углами зрения, усложнялись и применялись с узкоспециализированными целями. Сфера применения данной концепции варьировалась от космической или вселенской до конкретной или индивидуальной реальности человека – в последнем случае он рассматривался как сложная и тонкая равновесная система их физических, функциональных, психических, духовных и моральных компонентов или факторов. Далее в этом разделе мы попытаемся достаточно детально обрисовать основные характерные особенности этой концепции и стоящей за ней системы, чтобы объяснить ее влияние на будзюцу, оставив для другой книги задачу тщательного рассмотрения всех ее сложностей.
Теория или идея Центра начинается с наблюдения человека за окружающей его хаотической реальностью, пробуждающей в нем страх и замешательство. Эти эмоции являются следствием его невежества, делающего человека легкой добычей для несуществующих феноменов, для «теней», которые в конечном итоге настраивают его против самого себя, против окружающих, против всего мира. В попытке противодействовать следствиям человеческой смертности и его рабской зависимости от пугающего разнообразия экзистенциальных феноменов, мудрый человек Востока пытался найти основной Центр существования – Центр, где многое становится одним, хаос превращается в порядок, конкретное становится всеобщим, смерть и/или неподвижность становится жизнью или движением, болезненная слепота превращается в спокойную ясность, непонятное становится понятным.
Этот Центр можно найти везде и повсюду: в космосе, в природе, во всех формах жизни – в человеке и его творениях. Его можно квалифицировать как истину, если он охватывает и уравновешивает всю человеческую реальность и гармонизирует все ее аспекты и элементы, ложью, когда он выделяет лишь некоторые из них, в то же время исключая другие. Согласно восточным представлениям, истинный Центр человека находит свое первое физическое выражение в нижней части живота. Японское слово хара в буквальном переводе означает живот, и в японской версии теории, которая эхом откликается по всей Азии, эта область является Центром жизни и смерти, Центром консолидации (имманентности) и развития (трансцендентности) всей человеческой личности. Он проявляется на всех уровнях его существования, начиная с физической сферы, затем продвигается вверх через функциональную сферу в сферы психическую и духовную. В Китае Центр назывался тандэн.
В Японии (как и во всей Азии) существует культ Центра и целое искусство (харагэй), которое является его ядром. Каждая серьезная доктрина просветления, существовавшая на Востоке, упоминала этот Центр и полагалась на него в достижении своей конечной цели. К примеру, на личном уровне доктрина буддизма призывает использовать концентрацию внимания на нижней части живота в качестве технического приема на психическую интеграцию, который способен помочь человеку через интроспекцию и медитацию. Но индивидуальный хара – это лишь первое выражение Центра. Вторым выражением (без которого первое считается ничего не стоящим и ложным) является социальный Центр человеческой реальности: Центр, где он пересекается с окружающими его людьми. Этот расширенный центр расположен в трудноуловимой точке гармонии, и найти его можно только тогда и при том условии, когда двое или более человек встретились и сотрудничают на благо друг другу. Этот социальный аспект центра стал краеугольным камнем доктрины Конфуция. И наконец, хара через централизацию в точке взаимного благополучия, окружающей человека и его близких (социально), достигает космической сферы централизации в точке максимальной интеграции, баланса и гармонии человечества с естественным порядком на земле и Вселенной в целом. Эта точка является основной теоремой древнего даосизма, основой его культа простоты и естественной спонтанности.
