Не смея задавать вопросы отцу Уилфриду, мы послушно заторопились выполнить задание, нашли целые заросли рядом с огромными викторианскими склепами и вернулись с охапкой обратно. Крапива, несмотря на перчатки, все-таки ухитрялась жалить нам руки.
Генри широко раскрыл глаза, когда увидел, с чем мы пришли. Он каким-то образом понял, что крапива предназначена для него, и в голове у него роились самые ужасные предположения.
— Садитесь, — сказал нам отец Уилфрид, и мы повиновались.
Генри начал было спрашивать нас, что происходит, но снова замер в неподвижности, когда отец Уилфрид хлопнул дверью ризницы.
Несколько секунд отец Уилфрид постоял у стены, глядя на нас. Смятение Генри росло.
— У меня к вам вопрос, мальчики, — сказал отец Уилфрид наконец, принимаясь, как обычно, расхаживать взад-вперед по каменным плитам и похлопывая ладонью по Библии. — Когда наступит Судный день, кто будет низвергнут ниже всех в Ад?
Пол немедленно поднял руку.
— Язычники? — предположил он.
— Нет, — ответил отец Уилфрид, — еще ниже, чем язычники.
— Протестанты? — продолжал Пол.
Отец Уилфрид внезапно остановился напротив Генри:
— А ты как думаешь, Маккаллоу?
Генри испуганно поднял на него глаза:
— Убийцы, преподобный отец?
Отец Уилфрид покачал головой:
— Нет, Маккаллоу. Те, о ком я говорю, будут с завистью смотреть на то, как наказывают убийц.
— Те, кто погряз в блуде, — внезапно сказал Пол.
— Ближе, Пиви. Онанисты, — объявил отец Уилфрид.
Генри смотрел себе под ноги.
— Испорченные маленькие мальчики, у которых слишком много времени и есть руки, которым нечем заняться. Маккаллоу, твоя мать говорит, что ты онанируешь.
— Нет, преподобный отец.
— Она говорит, что ты держишь в своей комнате грязные журналы.
— Я не держу, преподобный отец. Это ее журналы.
— Ты хочешь сказать, что твоя мать лжет?
Генри ничего не ответил.
— Пятая заповедь, Пиви.
— Чти отца твоего и мать твою, — процитировал Пол, выжидательно глядя на Генри.
Отец Уилфрид положил Библию на стол:
— Я еще раз спрашиваю, Маккаллоу. Твоя мать — обманщица?
— Нет, преподобный отец.
— Так, значит, то, что она мне рассказала, правда?
Генри опустил голову на руки. Отец Уилфрид скривил верхнюю губу, как будто запахло чем-то крайне неприятным.
— Грешный мальчик, — сказал он, — у меня не было времени для таких вещей, когда я был в твоем возрасте. Я был слишком занят, выпрашивая остатки пищи, которыми и собака погнушалась бы, чтобы прокормить свою семью, да и соседскую тоже. Подумай о бедных в следующий раз, когда тебя будет одолевать искушение, — их рукам неведома праздность, мальчик. Они либо работают, либо молятся о работе.
— Простите меня, преподобный отец, — рыдал Генри.
Отец Уилфрид впился взглядом в Генри, но протягивал руки в нашу с Полом сторону, и, неуверенно посмотрев друг на друга секунду, мы передали ему крапиву, которую священник взял, даже не поморщившись.
— Руки, — приказал он Генри.
— Что? — не понял мальчишка.
— Дай мне руки, — повторил отец Уилфрид.
Генри протянул вперед руки, и отец Уилфрид положил крапиву ему на ладони.
— Сожми, — последовало следующее приказание.
— Пожалуйста, преподобный отец, — взмолился Генри. — Я больше не буду.
— Сожми крапиву, Маккаллоу!
Генри осторожно сложил вместе ладони, и отец Уилфрид неожиданно сильно шлепнул по ним. Генри вскрикнул. Отец Уилфрид сдавливал ладони Генри все сильнее, пока зеленый сок не потек между пальцев несчастного вниз по рукам.
— Поверь мне, Маккаллоу, эта боль не идет ни в какое сравнение с той, что испытывают онанисты в Аду.
Рыдания продолжались еще с минуту, потом отец Уилфрид разрешил Генри выбросить крапиву в мусорное ведро, после чего идти в церковь молиться о прощении.
— Никому ни слова, мальчики, — сказал отец Уилфрид мне и Полу, когда мы надевали куртки. Пол слегка порозовел от возбуждения после всего происшедшего. — Эти уроки только для вас и ни для кого другого.
— Да, отец Уилфрид, — монотонно пропели мы в унисон.
— Хорошо, — сказал он, — а теперь на колени.
Мы встали на колени перед священником на каменных плитах ризницы, и он по очереди возложил холодную руку нам на головы и прочитал, один из своих излюбленных отрывков из Притч:
— Надейся на Господа всем сердцем твоим и не полагайся на разум твой. Во всех путях твоих познавай Его, и Он направит стези твои.
— Аминь, — сказали мы, и отец Уилфрид улыбнулся и ушел в кабинет, закрыв за собой дверь.
Мы были для него чем-то вроде той старой велосипедной покрышки, которую он, бывало, катил перед собой по улицам Уайтчепела, когда был мальчишкой, похлопывая по ней время от времени, чтобы выровнять траекторию и не дать ей скатиться в грязь, что, похоже, бедный Генри частенько делал.
Мы нашли Генри в часовне Божьей Матери. Он стоял на коленях перед обрядом Девы Марии, глядя в ее глаза невинной лани, что-то шептал и плакал. Распухшие руки его дрожали, когда мальчишка изо всех сил старался сложить их вместе. Пол засмеялся, застегнул куртку и вышел на улицу.
Глава 15
Хотя «Якорь» строили как крепость с расчетом на ураганы, а Мать по лондонской привычке проверяла каждую дверь и каждое окно, прежде чем ложиться спать, я в эту ночь положил винтовку рядом с собой.
Я не мог не думать о том, что мы видели в лесу. Очевидно, что Монро намеренно приманили туда запахом мяса. Предполагалось, что мы найдем болтающуюся на дубе фигуру. Нас хотели запугать, чтобы мы уехали. И если мы этого не сделали, тогда что?
Я вспоминал поджаренное на костре животное; мухи взлетали и садились ему на голову.
Каждый стук и скрип в доме выводил меня из полусонного состояния, и я чувствовал, что крепко вцепился в винтовку. Что именно я буду делать, если кто-то ворвется в дом? При виде винтовки большинство людей обычно разворачиваются и убегают прочь, но Паркинсон и Коллиер привычны к оружию и сразу же поймут, что винтовка не заряжена.
* * *
Примерно около одиннадцати я услышал, как кто-то стучит в дверь комнаты отца Бернарда. Это был мистер Белдербосс. Я вышел на лестницу и подождал, пока он войдет, после чего стал спускаться — по одной ступеньке за раз, держась ближе к краю лестницы, там, где ступеньки меньше скрипели. Оказавшись внизу, я занял свое место в темном шкафу под лестницей.
