Через час до пленников донеслись приглушенные расстоянием и бетоном очереди. Сначала они не поняли, что означает далекий треск. Савельев поднял голову с матраса:
– Стреляют где-то, что ли?
Рябов остался на месте:
– Похоже! Наверное, в лагере занятия по огневой подготовке проводят!
Лейтенанта ответ сержанта удовлетворил.
Действительно, если рядом лагерь подготовки боевиков, то стрельба в нем дело обычное, вот только…
Савельев воскликнул:
– А почему мы до этого времени ни разу не слышали автоматных очередей? Или огневой подготовке в лагере не уделяют должного внимания? И это на объекте, где готовят боевиков для войны с нашей армией?
Величко тоже приподнялся:
– А ведь командир прав! Раньше никакой стрельбы слышно не было!
Рябов ответил:
– Как вам вариант того, что духи совсем недавно оборудовали новое стрельбище у лагеря, а раньше использовали другое, откуда стрельба в кишлаке слышна не была?
Казакевич сплюнул:
– Ну что ты, Рябой, за человек? Так и норовишь все испортить.
– Да я что? Или не может быть того, что предположил?
Савельев приказал:
– А ну заткнулись! Всем молчать!
Пленные замолчали.
Там, откуда слышалась стрельба, ухнули два мощных взрыва, повлекшие за собой взрывы послабее.
Лейтенант воскликнул:
– Это уже не учебная стрельба! Это подрывы ликвидаторов минных полей. Я-то знаю, как рвут «чушки»! Теперь вопрос: духи сами уничтожают минные поля, которые наверняка окружают лагерь, где содержатся не только боевики, но и пленные, или это делает кто-то другой? А, военные?
Рябов почесал затылок:
– Да духам вроде ни к чему свои мины взрывать. Хотели бы убрать поля, так и без подрывов сняли бы заряды. Тем более сами же их и ставили. Но тогда получается…
И вновь Савельев прервал сержанта:
– Подожди, Миша! Подожди! На улице какое-то массовое движение. Топают, как табун лошадей. Что встревожило жителей кишлака? Один против ста – что-то происходит в лагере. Но вот что происходит в этом проклятом лагере?
– Бой там идет, вот что происходит! – сказал Рябов.
– Но, значит, на лагерь совершено нападение извне?
– А может, пленные мятеж подняли?
– Откуда же у них ликвидаторы минных полей? И для чего им их применять?
– Чтобы дорогу к границе разминировать!
– Нет, Миша! Это наши сюда пришли! А мы… в этом мешке! Черт, что-то надо делать! Что-то обязательно надо делать!
– Может, вызовем охранника? – предложил Казакевич. – По трубе ударим, появится.
Рябов продолжил:
– И вниз его!
– Но нам наверх надо!
Пленные как по команде подняли головы к потолку. До люка было четыре метра. Не достать.
– А если пирамидой? – спросил Величко. – Главное, одного поднять. А он и веревку спустит! А?
Лейтенант приказал:
– Значит, так! Действуем по варианту с охранником! Рябов, колоти по трубе! Разговариваю с духом я! Как только он бросит веревку, Величко с Казакевичем дернут ее вниз. Резко дернут, чтобы дух не успел зацепиться за края люка. Ну а дальше посмотрим, кого наверх выводить!
Савельев повернулся к сержанту:
– Давай, Рябов, бей в набат! Пропадать, так с музыкой!
Но не успел сержант ударить прутом в полый кусок квадратной трубы, служившей единственным средством для вызова охраны в случае крайней необходимости. Крышка люка сдвинулась, и в проеме вновь показалось лицо девушки, на этот раз не прикрытое, красивое, детское. Одновременно пленники услышали рокот барражирующих где-то поблизости нескольких вертолетов и мощнейший взрыв, от которого вздрогнули бетонные стены подвала. Фатима спустила вниз веревку с крюком, к которому была прикреплена фляга, и начала что-то быстро лепетать, то и дело оглядываясь по сторонам. Затем исчезла.
Лейтенант взглянул на Казакевича:
– Что она сказала, рядовой?
– Лагерь бомбят вертолеты, атакуют неизвестные войска. Из кишлака вышел на помощь Фархади отряд Карамулло. Но Салакзай со своими верными головорезами остался в селении. Еще она сказала, чтобы смазали обувь керосином, который во фляге, это от собак, и быстро поднимались, но во двор не выходили, ломали большую стену сарая. И дальше бежали из кишлака. Но не к границе, а, наоборот, к каменной гряде, что лежит за арыком. Там начинаются остатки древней крепости Бабер. Сверху никакие укрепления не сохранились, зато под землей целый город. Еще…
Савельев остановил Казакевича:
– Остальное доскажешь на месте. Смазываем керосином подошвы ботинок, флягу забираем с собой. Потом ты, Коля, поднимайся первым и к дверям. Войдет охранник – вали его. Понял?
– Так точно, лейтенант!
– Пошел!
Казакевич быстро поднялся в сарай. Тут же доложил:
– Здесь все чисто!
Лейтенант приказал подниматься остальным.
Последним вылез из подвала сам. Вытянув веревку и, бросив ее возле лаза, указал на длинную стену напротив входа:
– Быстро сделать пролом.
Сержант спросил:
– Чем, лейтенант?
– Башкой! Или ломом, что в углу стоит. На выбор!
Величко схватил лом, ударил по саманной стене. Она поддалась легко, и вскоре пленники пробили проход на улицу кишлака, уходящую к арыку. Лейтенант осмотрел улицу, никого не заметил. Повернулся к солдатам:
– Бойцы! Я – первым, за мной Величко и Казакевич, в замыкании Рябов. К арыку бегом марш!
Лейтенант выпрыгнул на улицу и рванул на восток. Группа пленников без проблем добралась до гряды. И здесь солдаты увидели несколько колодцев.
Савельев приказал:
– Вниз! Держаться друг друга.
Бойцы по одному прыгнули в один из колодцев. К счастью, он оказался неглубоким, всего два метра, и имел выходы в галереи. Лейтенант приказал двигаться на восток. Беглецы прошли мимо колодца, уходящего на еще более глубокий уровень древних укреплений, и вышли в широкое, но невысокое квадратное помещение, от которого отходили два тоннеля. Из одного несло гнилью и противным запахом серы. Лейтенант поморщился:
– Наверное, дальше подземный водоем. С мертвой водой. Такой же я встречал в Туркмении недалеко от Бахардена. Привал!
Бывшие пленники сели на пол у стены.
Сержант спросил:
– Что будем делать дальше, лейтенант? От духов сбежали, а толку? Попали в другой каземат. Долго здесь не продержимся, у нас ни воды, ни лепешек, и наверх не выйти, оружия нету. Пару суток просидим, а потом? Опять к духам? Если, конечно, они сами раньше нас здесь не застукают. Нет, надо было на афганский перевал идти. Зря девку послушали.
