– Так это не на кладбище! – воскликнул Витька. – Все в порядке. Пойдем, я расскажу по пути.
Они двинулись к сараю.
– Слушай, – начал Витька. – Мы тогда еще за городом жили, в Дорофееве, это лет семь назад было. Мой прадед был еще жив, я его даже помню. А мой прадед был жуткий сталинщик…
– Это как?
– Сталина очень любил.
– Так это не сталинщик, а сталинист, – поправил Генка. – Мой тоже сталинистом был.
– Ты слушай, не перебивай! Так вот, у него была целая куча бюстов Сталина. Он, когда помирать собрался, взял да и закопал все эти бюсты. Чтобы дед мой их не выкинул. Так вот, когда он их закапывал, я видел куда.
– И ты до сих пор молчал? – возмутился Генка.
– Я не помнил. А сейчас вот вспомнил…
– Ну так поехали! Поехали в твою деревню, у меня как раз двадцатка есть. На билеты туда и обратно хватит. И Сталина привезем.
– Двадцать килограммов ведь, – напомнил Витька.
– Ничего, вдвоем дотащим.
Когда через час они вышли из автобуса, Витька обнаружил, что деревни Дорофеево больше нет. Все дома сгнили, и крыши у них провалились до земли. А вокруг развалин разрослись одичавшие яблони.
– Красивый вид, – сказал Генка. – Чувствуется поступь прогресса. Ну и где?
– Крайний дом, – указал пальцем Витька. – Вон тот.
– Автобус через два часа. Успеем?
Витька не ответил. Он взвалил на плечо лопату и весело пошагал по заросшей тропинке. Генка поспешал за ним. Возле крайнего дома Витька остановился.
– Воспоминания детства? – цинично заметил Генка. – Возвращение на родину?
Витька толкнул калитку, которая немедленно развалилась от ветхости, и они вошли. Витька обошел вокруг дома. Иногда он постукивал лопатой по стенам, и бревна рассыпались в труху. За домом начинался сад.
– Вон у той яблони, что с развилкой, – указал лопатой Витька. – Там он все зарыл.
– Чувствую себя кладоискателем, – Генка отобрал у Витьки лопату и подошел к яблоне. – Надеюсь, дед твой туда мину не пристроил. По старой памяти.
– Не. Копай давай.
– «Стреляй пулей в левый глаз мертвой головы, копай двадцать зюйд-зюйд-вест от выстрела…»
– «Золотой жук»
[15], – угадал Витька. – Классный рассказ. Только тут клад не найдем.
Генка воткнул в землю лопату и принялся рыть. Он копал и копал, а ничего не было. Только яблоневые корни и розовые земляные черви.
– Он что, на два метра Сталина закопал?
– Нет. Метра на полтора. Сейчас уже…
Лопата звякнула. Генка отбросил инструмент и спрыгнул в яму.
– Странно, – сказал он. – Тут гладкие волосы. А Сталин вроде кучерявый был.
– Тебе не все равно? – спросил Витька. – Вытаскивай.
Генка обкопал бюст по кругу, привязал веревку, перекинул ее вокруг яблоневого ствола. Друзья схватились за конец, напряглись и как следует дернули. Из ямы показалась перепачканная бронзовая голова.
– Знаешь, – задумчиво сказал Генка, – по-моему, это не Сталин. Вообще, мне кажется, что это… Гитлер, что ли…
– Черт! – ругнулся Витька. – Черт!
Генка сломил с яблони ветку и стал ею стряхивать с головы землю.
– Точно, Гитлер! – Витька пнул бюст, а потом еще и плюнул на него. – Вот, блин, повезло! Теперь его назад закапывать надо. Куда с такой пакостью идти?
Генка принялся, как обычно, думать, складывая и раскладывая нож.
– Слушай, а чего мы будем его назад закапывать или на бронзу продавать? Он сам по себе дорого стоит. Я одного парня знаю, а тот – ребят из военно-исторического клуба. Они бюст только так купят! Хватит и на починку движка, и цепь нормальную купим. Знаешь, сколько японская цепь стоит?
– Ага, – ответил Витька, – знаю. Только как мы его потащим? Тут знаешь какие бои были? Народ может не одобрить…
– Кстати, откуда у твоего деда бюст Гитлера?
– Дед куркуль был, – сказал Витька. – Тащил все, что плохо лежит. Может, немцы отступали, Гитлер и свалился с машины. А он прибрал. Им капусту хорошо жулькать…
– Ладно рассказывать-то… Давай потащим. В автобусе скажем, что это Бисмарк
[16]. Перевязывай веревкой. Вот тут, за ушами.
Они перевязали бюст, затем прикрутили его к двум длинным жердинам, жердины взвалили на плечи и отправились к остановке. Подъехал автобус. Генка подавал бюст снизу, Витька принимал в салоне. Кое-как погрузились. Правда, Генке пришлось заплатить за троих: за себя, за Витьку и за бюст. В автобусе было почти пусто: пара человек на передних сиденьях да армия слепней под потолком. Генка расслабленно выдохнул, но все равно, чтобы не вызывать лишних вопросов, повернул бюст носом к окну.
– Ну вот, – сказал он. – Теперь нормально, теперь никаких проблем.
Проблемы начались на следующей остановке, когда в автобус неожиданно ввалилась толпа серьезного вида старушек, обряженных в длинные черные платья. Старушки сумрачно оглядели салон и принялись рассаживаться по местам.
– О, блин, – испуганно прошептал Генка. – Ну, мы попали. Богомолки. Теперь держись! Смотри в окно. Если что, прикидывайся глухонемым. Или дурачком.
– Сам дурак, – ответил Витька и стал смотреть в окно.
– Чего отворачиваешься? – спросила Витьку здоровенная круглая бабка. – Такой кобыляк, а место уступить не можешь!
– Вы, бабушка, зря на него кричите, – сказал Генка. – Он у нас того, дефективный.
Генка ткнул Витьку в бок, чтобы тот не возражал.
– Да, дефективный, – повторил Генка. – В детстве под сенокосилку попал, с тех пор на людей кидается.
– Кидается? – насторожилась бабка. – Ты его это, давай подальше держи. А то я ему кинусь – костей не сосчитает!
– Хорошо, бабушка, буду держать.
– Какая я тебе бабушка! – стала злиться старуха. – Я тебе в матери гожусь! А он что, твой брат?
– Брат, – ответил Генка. – Он совсем плохой, под себя ходит…
На шею Витьке спикировал здоровенный полосатый слепень и принялся выискивать место повкуснее.
– Терпи! – прошипел Генка. – Ты ничего не понимаешь! Ты его не видишь!
Слепень нагло залез Витьке под рубашку. Витька поежился и попытался придавить вредоносное насекомое к спинке сиденья. Но слепень оказался проворным и бывалым – успел выскочить из-под воротника, взлетел и опустился Витьке на локоть.
