Чарльз Уоллес уверенно двинулся к ней.
— Я совершенно уверен, что вам не следовало брать простыни миссис Бунскомб, не посоветовавшись со мной! — заявил он таким сердитым и надменным тоном, каким только могут говорить маленькие мальчики. — И зачем же они вам понадобились?
— Ах, Чарли, деточка! — просияла при виде малыша маленькая толстушка. — Le couer a ses raisons que la raison ne connait point. Это по-французски. Паскаль. «Сердце имеет свои основания, которых ум не знает».
— Но это совершенно недопустимо! — возмутился Чарльз Уоллес.
— Твоя мама со мной согласится, — казалось, что улыбка лучилась через самые стекла очков.
— Я говорю не о том, что думает моя мама о моем папе! — сердился Чарльз Уоллес. — Я говорю о простынях миссис Бунскомб.
Толстушка вздохнула. Ее чудовищные очки снова поймали солнечный луч и сверкнули, как совиные глаза.
— На случай, если нам потребуются привидения, конечно! — сказала она. — Я надеялась, что ты сам додумаешься. Если уж нам придется кого-то напугать, то миссис Что-такое непременно пожелает сделать все, как положено. А иначе какая нам радость торчать в доме с привидениями? Но мы никак не думали, что ты узнаешь про простыни. Auf frischer Tat ertappt. Это по-немецки. In flagrante delicto. Это по-латыни. «Пойман на месте преступления». Как я уже сказала…
— Миссис Кто, — прервал ее Чарльз Уоллес с повелительным жестом, — вы знаете этого мальчика?
— Добрый день, мэм, — поклонился Кельвин. — Боюсь, я не совсем точно расслышал ваше имя.
— Миссис Кто — вполне сойдет, — ответила женщина. — Это была не моя идея, Чарли, но я уверена, что он хороший мальчик.
— А где миссис Что-такое? — спросил Чарльз Уоллес.
— Она очень занята. Она так ограничена во времени, Чарли, ужасно ограничена. Ab honesto virum bonum nihil derret. Сенека. «Ничто не удерживает честного человека от честных поступков». И он тоже очень хороший человек, Чарли, детка, но именно в этот момент ему нужна наша помощь!
— Кто он? — спросила Мэг.
— Ах, и крошка Мэгси тоже здесь! Как я рада видеть тебя, милочка! Твой папа. Кто же еще? А теперь ступайте домой, мои милые. Время еще не пришло. Не беспокойтесь, без вас мы не отправимся. Ступайте отдохните и подкрепитесь как следует. Накормите хорошенько Кельвина. А теперь идите! Justitiae soror fides. Опять латынь, конечно. «Вера — сестра правосудия». Верьте в нас! Идите, идите! — она соскользнула с кресла и стала подталкивать их к двери с удивительной настойчивостью.
— Чарльз, — сказала Мэг, — я ничего не понимаю.
Чарльз молча взял ее за руку и повлек прочь от дома. Фортинбрас помчался перед ними, а Кельвин зашагал рядом.
— И я, — сказал Чарльз Уоллес, — я тоже ничего не понял. Пока не понял. Но я сразу все вам скажу, как только что-то пойму. Но ведь вы сами видели Форта, правда? Он даже ни разу не зарычал. Даже шерсть на загривке не поднял. Как будто она не чужая. А значит, с ней все в порядке. Слушайте, я вас обоих прошу об одолжении. Давайте не будем обсуждать все, что случилось, пока не поедим. Мне требуется топливо, чтобы разложить все по полочкам и объяснить, хорошо?
— Валяй, болван вундеркинд! — весело откликнулся Кельвин. — Я еще ни разу у вас не был, но теперь у меня совершенно дурацкое чувство, будто я наконец-то иду домой!
Глава 3 Миссис Которая
В лесу уже начали сгущаться вечерние сумерки, и дети невольно притихли. Чарльз с Фортинбрасом затеял игру, убежав вперед. Кельвин держался рядом с Мэг, и его пальцы все еще касались ее руки, словно он старался ее защитить от чего-то.
Мэг была уверена, что это был самый сумбурный и бестолковый день в ее жизни, и тем не менее она не чувствовала ни усталости, ни разочарования. Наоборот, она была счастлива. Разве так бывает?
— Может быть, нам не суждено было встретиться раньше, — наконец сказал Кельвин. — То есть я знал, конечно, кто ты такая, по школе, но на самом деле я тебя не знал. Но я рад, что мы встретились сейчас, Мэг. И ты тоже понимаешь, что мы подружимся.
— Да, я тоже рада, — прошептала Мэг. И они опять замолчали.
Когда они дошли до дома, миссис Мурри еще не выходила из лаборатории. Она следила за тем, как бледно-голубая мутная жижа перетекает из колбы в реторту. Над бунзеновской горелкой булькал большой глиняный горшок с каким-то варевом.
— Не говорите Санди и Деннису, что я здесь готовлю, — попросила она. — Они вечно боятся, что в еду могут попасть какие-то химикаты, но я сегодня не могла отвлечься от эксперимента.
— Мама, это Кельвин О’Кифи, — сказала Мэг. — Тут хватит и на его долю? Запах просто супер.
— Привет, Кельвин, — миссис Мурри пожала мальчику руку. — Рада с тобой познакомиться. Сегодня у нас на обед только суп, но он очень наваристый.
— Вы очень добры, — ответил Кельвин. — Вы позволите позвонить моей маме, чтобы она знала, где я?
— Конечно. Мэг, будь так добра, покажи ему, где у нас телефон. Извини, что я не предлагаю тебе воспользоваться здешним аппаратом: мне нужно закончить эксперимент.
Мэг повела гостя в дом. Чарльз Уоллес с Фортинбрасом куда-то исчез. Ей было слышно, как снаружи Санди с Деннисом стучат молотками в своем доме на дереве, который строили на старом клене.
— Сюда, — Мэг прошла через кухню в гостиную.
— Сам не знаю, зачем я ей звоню каждый раз, когда задерживаюсь, — с горечью признался Кельвин. — Она все равно не заметит, — он со вздохом набрал номер. — Ма? — сказал мальчик в трубку. — Ах, это ты, Хинки. Скажи маме, что я сегодня буду поздно. И не забудь на этот раз. Я не хочу, чтобы меня снова заперли, — он дал отбой и глянул на Мэг. — Ты хоть понимаешь, как тебе повезло?
— Не так часто, как мне бы хотелось, — ответила она с довольно кривой улыбкой.
— Иметь такую маму! И такой дом! Черт побери, у тебя классная мама! Ты бы только видела мою. У нее все верхние зубы торчат наружу. Папа купил ей пластинку, но она ее не носит и весь день слоняется по дому нечесаная. Хотя даже когда она причешется, это ничего не меняет, — он стиснул кулаки и продолжил: — Но я все равно ее люблю. И это самое смешное. Я люблю их всех, а им на меня плевать с высокой башни. Может быть, поэтому я и звоню каждый раз, как задерживаюсь. Потому что мне не наплевать. В отличие от остальных. А ты даже не понимаешь, как тебе повезло.
— Наверное, я вообще об этом не задумывалась, — немного растерянно ответила Мэг. — Я просто считала, что так и должно быть.
Кельвин показался ей очень грустным, но уже в следующую секунду его лицо озарила знаменитая лучистая улыбка.
— Что-то должно случиться, Мэг! Что-то очень хорошее! Я это чувствую! — и он стал медленно осматривать их уютную, хотя и изрядно захламленную гостиную. На фортепиано стояла небольшая фотография: группа мужчин на пляже. Перед ней Кельвин задержался. — А это кто?
