– Хм, это еще кто? – спросил Сандберг.
– Это ты! – ответили ему.
– А, ладно, – сказал он.
С тех пор его так и звали.
Когда они прославились, рабочая атмосфера в студии изменилась – и так происходит со всеми фабриками песен, когда люди начинают понимать, сколько денег им могут принести хиты. Дугласа Карра, например, мало привлекал карьерный рост. «Я ушел, – рассказывает он. – Вместе с деньгами и успехом пришло еще много другого».
За всю историю звукозаписывающего бизнеса настоящие фабрики хитов появлялись всего несколько раз и жили недолго – по ряду причин. В какой-то момент перестают удаваться хиты, одна фабрика начинает копировать звук другой, меняются вкусы слушателей. На протяжении эры рок-музыки через равные отрывки времени общественное мнение стабильно поворачивалось против «фабричной музыки». Так случилось в середине 60-х, когда появились The Beatles и The Rolling Stones, затем в середине 70-х – с рождением панка и вновь в начале 90-х – в эпоху гранжа.
Другая распространенная проблема фабрик хитов – со временем перераспределяется баланс власти между исполнителями, композиторами и продюсерами. Поначалу артисты воспринимаются просто как рабочая сила, которую нанимают продюсеры и авторы – настоящие творцы во всем процессе. Но с приходом успеха исполнители начинают понимать, что они тоже на что-то способны; их продажи по всему миру служат тому наглядным доказательством. Они требуют как минимум уважения со стороны авторов и продюсеров, а часто – и большего участия в творчестве. Некоторые и вовсе хотят писать свой материал, что, как правило, приводит к катастрофическим результатам.
Самой первой фабрикой хитов можно назвать T.B. Harms, издательскую компанию «улицы жестяных сковородок» под руководством Макса Дрейфуса. В число штатных авторов главного издателя популярной музыки начала XX века входили Джером Керн, Джордж и Айра Гершвин, Коул Портер и Ричард Роджерс. Дрейфус называл своих композиторов «мальчишками», и по всему офису на Западной 28-й улице (которая дала имя «улице жестяных сковородок») он расставил для них пианино, чей дребезжащий звук из верхних окон и доносился до прохожих. Владельцы магазинов нот на первых этажах тоже нанимали пианистов, чтобы те исполняли для посетителей популярные мелодии 20-х.
И все же T.B. Harms была издательской компанией, а не звукозаписывающим лейблом; пластинки и патефоны в то время оставались редкостью. Первая фабрика хитов эпохи звукозаписи появится спустя тридцать лет и на тридцать кварталов ближе к центру города – в той части Бродвея, которая тянется от Брилл-Билдинг на 49-й улице, где находился офис Джерри Либера и Майка Столлера, до дома № 1650 по Бродвею, где располагался офис компании Aldon Music Дона Киршнера. Обитатели этого лабиринта контор – издатели, композиторы, агенты, менеджеры, певцы и исполнители рекламных куплетов – составляли колоритную и разношерстную субкультуру. И хотя термином «поп-музыка из Брилл-Билдинг» называют всю музыку периода активного творчества таких команд авторов, как Гоффин и Кинг, Барри Манн и Синтия Вейл, на самом деле большинство хитов середины 50-х – начала 60-х были написаны за пределами стен самого Брилл-Билдинг.
Джерри Либер и Майк Столлер были первыми авторами хитов рок-н-ролла – они писали ритм-н-блюз для черных исполнителей вроде Биг Мамы Торнтон (песня Hound Dog) и The Coasters (Yakety-Yak). Когда белый парень по имени Элвис Пресли захотел записать свою версию Hound Dog, авторы поначалу ужаснулись – они думали, что пишут для крутых черных ребят, а не белой деревенщины, но первый же чек с отчислениями изменил их отношение, после чего свет увидели Jailhouse Rock и другие их хиты для короля рок-н-ролла. Либер и Столлер сами продюсировали свои песни, что было в новинку; в конце концов они основали одну из первых продюсерских компаний в звукозаписывающем бизнесе, Red Bird Records. Они же первыми задействовали струнные в ритм-н-блюзе, в песне 1959 года There Goes My Baby группы The Drifters, что в итоге стало неотъемлемым элементом соула; в песне также использован бразильский ритм байон, в котором сильные доли акцентируют литавры вместо малого барабана. Эти оркестровые элементы, типичные для поп-музыки, но новые для ритм-н-блюза, вдохновили на знаменитую «стену звука» будущего композитора и продюсера Фила Спектора, который стажировался в офисе Либера и Столлера в Брилл-Билдинг.
Aldon Music Дона Киршнера была первой бродвейской фабрикой хитов начала 60-х. Его «великолепная семерка» композиторов работала на шестом этаже дома № 1650 по Бродвею. Там в маленьких комнатках писали за пианино музыку Нил Седака, Хоуи Гринфилд, Джерри Гоффин, Кэрол Кинг, Барри Манн, Синтия Вейл и Джек Келлер. Киршнер сводил вместе лучшие хиты своих авторов – The Loco-Motion, Up the Roof, On Broadway – с популярными местными артистами, такими как The Shirelles и The Drifters. Киршнер первым начал использовать демо в качестве важной промежуточной ступени между наработкой и финальной композицией. Демо – это грубый черновик записи. В дни «улицы жестяных сковородок» авторы вживую исполняли демокомпозиции для издателей, но в эпоху звукозаписи гораздо более эффективными выступили демо на ацетатных дисках: они позволили продюсерам в большей степени контролировать атмосферу и звучание трека.
Эти песни создавались для нового, подросткового рынка, который возник в результате продолжительного демографического и экономического бума послевоенных лет. Текстам были присущи подростковые темы – юношеская любовь, веселье, машины, танцы, – и в целом их отличала меньшая замысловатость, чем, к примеру, хиты T.B. Harms. Мои родители воспринимали песни вроде Da Doo Ron Ron – а изначально эта строчка исполняла функцию бессмысленной «рыбы», вместо которой авторы Джефф Барри и Элли Гринвич должны были придумать нормальный текст, – примерно так же, как я отреагировал на Right Round.
Тутти-фрутти, о-рутти
Боп-бопа-а-лу-боп-а-воп-бам-бу
Нет, это написал не Коул Портер, хотя ему бы понравился оригинальный текст, в котором Литтл Ричард якобы намекал на однополый секс – Tutti frutti, Good booty («Тутти фрутти, отличная задница»); там же присутствовала строчка If it don’t fit, don’t force it («Если не влезает, не усердствуй»). Эти песни не предназначены для исполнения в салонах на фортепиано; под них нужно танцевать и заниматься любовью, поэтому их эссенцию составляет бит, а не текст.
Фил Спектор учился продюсированию у Либера и Столлера и написал свои первые хиты, вращаясь внутри сообщества вокруг Брилл-Билдинг в Нью-Йорке. Через несколько лет он вернулся в Лос-Анджелес, где вырос. Там Спектор основал свой собственный лейбл Philles Records и начал делать записи на студии Gold Star, неподалеку от пересечения бульвара Санта-Моника и Вайн-стрит. Что касается музыки, Фил умел делать все: писать, продюсировать, играть на гитаре (он сыграл соло в песне Spanish Harlem Бена Кинга) и даже подпевать. В отличие от Киршнера, имевшего в основном деловые отношения с артистами, которым он продавал песни Aldon Music, Фил всех подписывал на свой лейбл Philles – группы The Crystals, The Ronettes, The Righteous Brothers; он даже основал собственную группу Bob B. Soxx and the Blue Jeans, в которой пела Дарлин Лав.
