Как и все в звукозаписывающей индустрии, Хоул хочет работать с Китаем, который однажды станет крупнейшим в мире рынком поп-музыки. Вопрос только в том, когда это случится и какая музыка понравится китайцам. «Через пять – десять лет Китай откроет для нас огромные возможности, – говорит он. – Сейчас рынок очень мал, но у нас получается зарабатывать на рекламных контрактах и гастролях». Сотрудничество между SM и американскими партнерами при работе над альбомом для Girls’ Generation может привести к дальнейшему совместному развитию на рынке Китая, где у SM больше связей, чем у Universal.
Лейбл рассчитывал, что девушки будут много гастролировать, что тоже могло стать проблемой. В Корее записи продвигаются по большей части за счет выступлений артистов на телевидении. В Сеуле девочки из Girls’ Generation появляются в передачах чуть ли не каждый день. В США же в пиковое эфирное время практически нет программ, посвященных поп-музыке, за исключением нечастых церемоний вручения наград; артисты могут получить доступ к широкой аудитории только на радио или гастролях.
«Для англоговорящих исполнителей правило одно: десять месяцев тура по США и Европе и один месяц по Азии, – рассказывает Джейкобсон, – тогда как эти девчонки все десять месяцев проводят в Азии».
Рекламные контракты с производителями составляют значительную долю их дохода – у девушек из Girls’ Generation более сорока таких контрактов в Азии; они рекламируют всё – от мобильных телефонов до жареной курицы. Длительное пребывание на Западе может повлечь за собой значительные «альтернативные издержки», как выразился агент из YG, из-за упущенной прибыли с рекламы и, что еще хуже, из-за отсутствия возможности появляться на телевидении. Группа Wonder Girls, которая раньше была главным герл-бэндом в кей-попе, провела два года в Нью-Йорке в бесплодных попытках выйти на американский рынок, и за это время их на родине затмили Girls’ Generation.
«Я хочу, чтобы они охватили не только Нью-Йорк, Чикаго, Лос-Анджелес, – продолжает Джейкобсон, расхаживая по кабинету. – Я хочу отправить их в Алабаму, Миссури и Канзас. Нам нужно, чтоб они пропитались насквозь – ели, вдыхали и видели во сне Америку. Так что переговоры нам предстоят интересные».
По сути, Джейкобсон столкнулся с той же головоломкой, что и Ли Су Ман: как сделать музыку, которая сможет понравиться одновременно западным и восточным фанатам и не вызвать отторжения ни с одной стороны? Джейкобсон заказал сотни песен у самых разных авторов – азиатских, американских и европейских – как раз в то время, когда на Западе начали осознавать потенциал кей-попа. «Я не хочу терять азиатский колорит. Моя цель – одновременно сохранить брэнд Girls’ Generation и сделать музыку, которая будет отвечать требованиям современного звучания Америки».
За полчаса до начала концерта в Анахайме я прохожу за сцену, чтобы встретиться с Тиффани и Джессикой, двумя участницами Girls’ Generation, которые родились и выросли в США. Представитель SM проводит меня по лабиринту гримерных, где идолов – в основном юношей – готовят к выходу: трепетно укладывают прически и поправляют одежду. Все постоянно нервно кланяются. Мой сопровождающий протискивается сквозь толчею и попутно инструктирует меня, какие вопросы из моего списка нельзя задавать девушкам. «“Грустно ли вам было прощаться с друзьями, которые не попали в группу?” – читает он. – “Есть ли у тебя парень?” – он делает паузу. – Послушайте, ваша беседа дойдет до Кореи, а там всё немного по-другому. Так что, пожалуйста, не касайтесь личных тем вроде отношений».
Я встречаюсь с девушками в подсобном помещении. Они садятся на раскладные стулья, а сопровождающий остается стоять подле. Тиффани очень мила, но Джессика здесь будто против своей воли. На самом деле на тот момент дни Джессики в составе Girls’ Generation были сочтены. У нее назрел конфликт с менеджментом, после того как она запустила собственную линию одежды, Blanc, и решила выйти замуж против воли агентства. В октябре 2014 года SM обнародовало шокирующую новость об уходе Джессики из группы.
– Трудно ли было переехать из Калифорнии в Сеул и адаптироваться к корейской культуре?
– Я думала, мне будет легко приспособиться, потому что у меня дома родители всегда говорили по-корейски, – говорит Тиффани, широко раскрыв глаза с очаровательным выражением «как-я-могла-быть-такой-глупенькой». – Я не могла вообразить, насколько это будет сложно. Американская культура очень открытая по сравнению с консервативной корейской. Я говорила людям «привет», а меня одергивали: «Нельзя говорить “привет”, надо кланяться!»
– Как вы живете на данный момент?
– Мы живем вшестером, а еще трое живут в минуте от нас. Мы постоянно ходим друг к другу, – отвечает Тиффани.
– Отслеживают ли нетизены ваши перемещения?
– Да, это так, – безучастно произносит Джессика. – Стоит мне прийти в ресторан, как в Twitter об этом знают уже через десять минут.
– Каково жить в таких условиях?
– В нас воспитали ответственность и осторожность в своих поступках – это необходимо в нашем положении, – откровенно говорит Тиффани. – Мы не выходим из дома.
Я спрашиваю, правда ли, что девушки пытаются маскироваться и выходить на улицы Сеула, но их узнают по одним только конечностям – очертаниям рук и ног.
– Правда, – отвечает Тиффани и бросает взгляд на свою руку. – И это просто… – она делает паузу и подыскивает нужное слово, – безумно круто!
Со стороны арены доносится волна протяжных воплей – фанаты не могут дождаться появления своих кумиров.
– Так, нам пора, – говорит представитель SM.
У меня есть один незадокументированный вопрос для Тиффани.
– Ты умеешь по-особому улыбаться глазами – тебя этому научили, или это природный навык?
– О нет, – отвечает она, хихикая. – Мой отец улыбается так же.
Она улыбается мне с расстояния метра – в этой улыбке чувствуется чистая мощь культурных технологий.
По пути к выходу я наткнулся на идолов, плотно окруживших невысокого человека в темно-синем костюме. Он тихо произносил некое наставление; периодически он делал паузу, и тогда группа хором что-то выкрикивала. Я подошел чуть ближе и узнал в человеке самого Ли Су Мана. Меня поразило благоговейное внимание, с которым его «семья» внимала каждому его слову. Он обращался к EXO, новой корейско-китайской группе; вокруг него стояли все ее двенадцать членов. При каждом выкрике юноши глубоко кланялись ему в пояс.
Однако не все в семье SM были в столь близких отношениях с президентом Ли. Несколько ее членов подали в суд на компанию за неправомерное обращение и так называемые «рабские контракты». Самым громким стало дело Хана Гена, танцора китайского происхождения. Агентство SM заметило его в 2001 году в Пекине, и в 2005 году он дебютировал в составе Super Junior. В 2009 году Хан Ген обвинил компанию в том (помимо прочего), что его в восемнадцать лет принудили подписать контракт на тринадцать лет; ему выплатили лишь малую часть заработанных денег; его штрафовали за отказ выполнять требования компании; его заставляли работать два года подряд без выходных, из-за чего, по заявлению Хана, у него развились гастрит и болезнь почек. Корейские суды вынесли решение в пользу Хана, но вскоре после этого он отозвал свой иск и ушел из группы.
