– Здравствуй, Роналд.
– А… э… привет, тетя Констанс.
– Ты нас не познакомишь?
Опасность обостряет разум. Достигнув цвета герани и поправив воротничок, Ронни Фиш произнес те единственные слова, которые могли предотвратить беду:
– Мисс Скунмейкер.
– Мисс Скунмейкер!
Сходство леди Констанс с драконом мгновенно исчезло. Мало того – она устыдилась, что подумала дурно о непорочном племяннике.
– Моя тетя, леди Констанс Кибл, – легко и просто сказал Ронни.
Сью была не из тех, кто бросает друга в беде. Она широко улыбнулась.
– Рада встретиться с вами, леди Констанс, – сказала она. – Леди Джулия столько про вас рассказывала.
– Значит, вы уже в Лондоне?
– Да.
– Не задержались в Париже?
– Нет.
– Когда же вы едете в Бландинг?
– О, скоро!
– Я еду сегодня. Ты отвезешь меня, Роналд?
Ронни кивнул. Теперь, когда опасность миновала, его охватила слабость.
– Приезжайте поскорее! Сады очаровательны. Мой брат так хочет вас видеть, а я собиралась выпить чаю. Не присоединитесь ко мне?
– Я бы рада, – сказала Сью, – но не могу, спешу. Мы ездили по магазинам.
– Я думала, вы все купили в Париже.
– Не совсем все.
– Ну, я вас жду в замке.
– Спасибо. Ронни, нам не пора?
– Пора, – буркнул Ронни. – Едем.
– Я так рада с вами познакомиться. Сестра столько о вас писала. Возвращайся, Роналд, отвезешь меня.
– Хорошо.
– До свидания!
– До свидания, леди Констанс!
Машина двинулась. Завернув за угол, Ронни вынул платок и отер лоб.
– Значит, это тетя Констанс, – сказала Сью. – Нет, ты гений! Как быстро сообразил! Почему ты никогда не говорил мне, что ты такой умный?
– Я не знал.
– Конечно, все немножко усложнилось.
– А? Что? Ты думаешь?
– Когда я была маленькой, я учила стихи…
– Не отвлекайся, старушка. Не до того.
– Я не отвлекаюсь. Значит, стихи. Сейчас я помню две строчки: «Мы попадем в густой туман, когда решимся на обман»
[8].
– Да что ты!
Она и не поморщилась.
– А когда приедет настоящая мисс Скунмейкер, с двадцатью четырьмя чемоданами?
– Черт! – сказал Ронни.
– Что ж, – продолжала Сью, – остается одно – идти дальше.
– Как?
– Послать ей телеграмму, что в Бландинге скарлатина. Подпись – «Леди Констанс». Вот почта. Иди посылай, пока силы есть.
И Ронни пошел на почту в глубоком раздумье.
Глава III
Сенсационное похищение
1
Поэт Калверли
[9] в своей бессмертной «Оде табаку» справедливо заметил, что нет такой душевной тяготы, которую не победил бы добрый табак. Ронни Фиш с ним бы не согласился. На третье утро своего пребывания в замке он гулял по садам и угодьям, прихватив теннисный мяч, способствующий размышлению, и курил; но дорогой турецкий табак ему не помог. Настоящее было черным, будущее – серым. Ронни подбрасывал мячик и терзался.
Конечно, Хьюго был в замке, не в Лондоне, так что не мог применить свои роковые чары. Но ведь в столице много народа, часть из которого знакома со Сью, часть – к этому стремится. Возьмем мерзавца Пилбема. Подумать страшно!
Но если ничего и нет, если Сью ни с кем не видится, что с того? Другими словами, где хоть проблеск надежды?
Ронни прекрасно знал, что, приехав в Бландинг, поставил на карту все. Здесь решится, чем будет его жизнь – розовым садом или бесплодной пустыней. Дядю он пока что не приручил. Когда они оказывались вместе, лорд Эмсворт смотрел на него растерянно, а то и раздраженно. Видимо, шансы его сильно понизились, после того как он прогорел.
Безуспешно пытаясь вызвать образ благосклонного дяди, который одной рукой тебя обнимает, другой – выписывает чеки, Ронни увидел большой крытый грузовик. Удивившись, он кинул в него мячик; в ответ дверца открылась, и на знак этот высунулась голова.
– Привет! – сказала она.
– Привет! – ответил Ронни.
– Привет, привет, – откликнулась голова.
Это перешло бы в дуэт, но тут из-за облака вылезло солнце, и Ронни понял, кому голова принадлежит, а потому воскликнул:
– Бакстер!
Кого-кого, но Бакстера он здесь не ждал. Он слышал, что было года два назад, и знал, что лорд Эмсворт относится к бывшему секретарю еще хуже, чем к племяннику. Но вот он высовывает голову как ни в чем не бывало и говорит:
– А, Фиш!
Руперт Бакстер спустился на землю. Самоуверенность его, даже наглость, всегда раздражала Ронни.
– Что вы здесь делаете?
– Проездом, путешествую. Оказался рядом, думаю – загляну-ка, вспомню старые дни.
– Ясно.
– Вы не скажете, где я могу найти леди Констанс?
– Давно не видел. Где-нибудь она есть.
– Пойду поспрашиваю. Если вы ее встретите, передайте, пожалуйста, что я приехал.
И Бакстер скрылся, а Ронни, погадав, как примет это дядя Кларенс, и понадеявшись оказаться поблизости с фотоаппаратом, сунул в мундштук еще одну сигарету и зашагал снова.
2
Минут через пять лорд Эмсворт, задумчиво глядевший из окна библиотеки, испытал удар. Он мог бы поклясться, что Руперт Бакстер прошел по усыпанной гравием дорожке к парадному входу.
– Ой, Господи! – сказал граф.
Объяснил он все это так: бывший секретарь погиб и решил являться в замке. В конце концов, если человека выгнали за то, что он швырялся кадками, в гости он не придет. Граф нахмурился. Призрак предка он еще потерпел бы, призрак Бакстера – нет и нет. И он решил пойти к сестре своей, Констанс, – что она скажет?
– Констанс, душенька… – начал он.
Леди Констанс подняла голову (она писала письмо) и едва заметно щелкнула языком, поскольку не любила, чтобы ей мешали.
– Да, Кларенс?
– Вот что… а… э… Случилась очень странная вещь. Ты помнишь Бакстера?
