– Мистер Твистлтон? – оживился сыщик. – Тогда вы племянник лорда Икенхема?
– Да, он мой дядя.
– Прекрасный человек! Таких теперь нет! Старая школа.
– Да, – согласился Мартышка, немного удивляясь, – человек он хороший, только не в себе. Вы с ним знакомы?
– Еще бы! Это он дал мне деньги на контору. Ах ты, как получается! Он деньги дал, а я за племянницей слежу.
– Удивительно, – сказал Мартышка.
– Где там, просто жуть! – сказал Плум.
– Тесен мир.
– Еще как тесен.
Хоресу надоела философская беседа.
– Вы собирались сделать отчет, – напомнил он.
– И верно! Ну, дело плохо. 19 апреля, то есть вчера, особа N позавтракала в ресторане «Пикарди» с двумя женщинами, тремя мужчинами и направилась к полю, где начала игру в гольф. У четырнадцатой лунки… Вы представляете себе тамошнее поле?
– Скорее, да.
– Тогда вы знаете, что после четырнадцатой лунки игрок оказывается у домика, отделенного изгородью. Оттуда вышли двое мужчин и стали звать особу N, видимо – предлагая выпить, поскольку один держал так называемый миксер. Особа N, оставив игру, вошла в домик.
Хорес Давенпорт застонал.
– Действуя в ваших интересах, я подкрался ближе, как вдруг на мое плечо легла чья-то рука. Особа N, выглянув в окошко, сказала: «Так его, Чайник! Ходит за мной и ходит. Дай ему по голове, а Кошкинкорм позовет полицию. Пошлем на гильотину, пусть знает». У меня оставался только один выход.
– По-моему, ни одного.
– Нет, один. Во всем признаться.
Хорес страшно закричал.
– Да, – продолжал Плум. – Что ж мне, связываться с их полицией? Пока субъект по имени Чайник обзывал меня всякими словами, а субъект Кошкинкорм спрашивал, как по-французски полиция, я все рассказал. Особа N заметила, что, если я попадусь ей на глаза…
– Мисс Твистлтон! – доложил Уэбстер.
– До свидания, – сказал сыщик.
Те, кого огорчило отсутствие сходства между сыщиком и леопардом, утешились бы при виде Валерии Твистлтон. Когда она вошла в комнату, так и казалось, что обитатель джунглей приближается к добыче.
– Мерзкий червь! – сказала она, чтобы начать беседу.
– Валерия, дорогая, дай объяснить!..
– Лучше я, – предложил Мартышка.
Сестра посмотрела на него куда суровее, чем сыщик, и сказала:
– Не твое дело, кретин.
– Мое, – отвечал Мартышка. – Я не дам обижать лучшего друга. Хорошо, он послал сыщика. Так радовалась бы! Ты посмотри, как он тебя любит!
– Неужели?
– Валерия, дорогая…
Сестра обернулась к брату.
– Ты не мог бы, – спросила она, – сообщить твоему другу, что я для него не «Валерия», а уж тем более не «дорогая»? Моя фамилия – Твистлтон.
– При ней и останешься, – парировал Мартышка, – если будешь швыряться людьми. И какими! Человек, который по великой любви нанимает сыщика…
– Я не…
– И что же? Он прав! Ты вела себя как недоделанная актриса на голливудской вечеринке. Что за субъект с миксером?
– Я…
– А мужчина, с которым ты ездила в Монтрёй?
– Да, – приободрился Хорес, – что это значит?
– Если вы разрешите мне вставить слово, – холодно проговорила Валерия, – я сообщу вам, что пришла не для споров. Я пришла довести до вашего сведения, что помолвка наша расторгнута, о чем вы сможете прочитать завтра в «Таймс». Поведение ваше я могу объяснить только душевной болезнью. Я этого давно ждала. Возьмем вашего дядю. Абсолютно невменяем.
– А твой что, лучше? – вскричал несчастный Хорес.
– Какие у вас претензии к дяде Фреду?
– Полный псих.
– Ничего подобного.
– Спроси своего брата.
– Он кретин.
Мартышка удивился.
– Нельзя ли, – осведомился он, – соблюдать приличия?
– Нельзя, мы не ведем дискуссию. Я пришла сообщить мистеру Давенпорту, что…
– Значит, ты меня бросаешь? – спросил Хорес, со зловещим спокойствием протирая очки.
– Да.
– Будешь каяться.
– Нет, не буду.
– Заметь, я пущусь во все тяжкие.
– Пожалуйста!
– И погибну.
– Прошу, прошу.
– Прежде всего я пойду с Полли на маскарад.
– Бедная девушка!
– Не понял.
– Купите ей завтра костыли, это ваш долг.
Воцарилось молчание, только Хорес дышал, как дышит мужчина, если женщина перегнула палку.
– Когда ты нас оставишь, – холодно сказал он, – я ей позвоню.
Дверь хлопнула. Он пошел к телефону. Мартышка откашлялся, призывая хваленую смелость своего древнего рода.
– Вот что, старик…
– Да?
– Вот что…
– Алло! Полли?
– Вот что, Хорес…
– Минуточку. Кто-то что-то говорит. Да?
– Хорес, старик, я хотел сказать… по всяким обстоятельствам… то есть…
– Не тяни душу. Я занят.
Мартышка решил обойтись без вступления.
– Можешь одолжить двести фунтов?
– Нет.
– Вот как? Ну-ну. Тогда – пока.
И он ушел, и пошел в гараж, где держал свою машину, и сказал владельцу, чтобы тот приготовил ее к завтрашнему утру.
– Далеко едете, сэр?
– В Икенхем, – ответил Мартышка.
Ничего не поделаешь, думал он, придется все открыть дяде Фреду.
Глава II
Обработав гостиную племянника и покинув его квартиру, герцог Данстабл приободрился, доехал в кебе до Паддингтонского вокзала и поездом 2.45 отбыл в Маркет-Бландинг, расположенный в графстве Шропшир, ибо сам пригласил себя к Кларенсу, графу Эмсворту, и леди Констанс, его сестре, в древнюю обитель покоя – Бландингский замок.
Заблаговременно сообщив об этом открыткой, он особо напомнил, чтобы ему отвели спальню на первом этаже, окнами на юг, и тихий кабинет, где он мог бы работать вместе с секретарем над историей своего рода. Открытку принесли к завтраку и приняли неоднозначно.
Лорд Эмсворт очень удивился и воскликнул: «Нет, что ж это! А? Нет, что же это такое?» Он не любил герцога сорок семь лет, секретаря же его, Руперта Бакстера, надеялся не увидеть ни в этом мире, ни в будущем. Еще недавно тот служил у него, и граф относился к нему, как относится чудом исцеленный человек к страшной болезни. Конечно, теперь секретарь терзал другого, но графа это не очень утешало. Ему претила мысль о том, что они с Бакстером будут жить под одной крышей.
