– Нет, какая чушь! – повторил герцог. – Как ты можешь жениться? С наследства ты получаешь два пенса в год. Стишков не хватит на сигареты.
– Вот я и хочу купить кафе.
– Хорошенький вид у тебя будет! Нет, это надо же! Суп!
Совладав с собой, Рикки промолчал. Лучше промолчать, решил он, чем перегородить пути к примирению блестящим ответом. Правда, такой ответ никак не приходил в голову.
Усы взметались и падали, словно водоросли в час прибоя.
– А у меня? – продолжал герцог. – Мало этих стихов! «Что поделывает ваш племянник, – изобразил он любопытного друга, почему-то фальцетом. – Он дипломат? Ах нет, он в гвардии? В суде?» – «Прямо сейчас! – ответил он своим голосом. – Пишет стишки». Молчат. Стыдно им. А теперь еще этот суп! Нет, такой…
Рикки густо покраснел. Характер его, не очень мирный, уже поигрывал мышцами, как акробат перед трюком.
– И вообще, зачем тебе жениться? – спрашивал дядя. – А? На какого черта?
– Да так, понимаешь, – ответил стихотворец. – Хочу подгадить этой барышне. Очень уж она противная.
– Что-о-о?!
– А нечего спрашивать! Почему люди женятся! Женюсь, потому что нашел лучшую девушку в мире.
– Ты сказал, она противная.
– Это я пошутил.
Герцог пожевал усы и выплюнул с видимым отвращением.
– Кто она такая?
– Ты все равно не знаешь.
– Кто ее отец?
– Да так, один.
Герцог стал зловеще-спокойным, как вулкан, который себя сдерживает.
– Ясно. Понятно. Из самых низких слоев.
– Нет!
– Не спорь. В общем, ясно. Денег ты не получишь.
– Хорошо. А ты не получишь свиньи.
– Что?
– То самое. Ни малейшей свиньи. Моя цена – двести пятьдесят фунтов за штуку. Если ты уплатишь эту мелочь, я, так и быть, забуду, что ты оскорбил девушку, родством с которой мы должны гордиться.
– Не пори чушь. Ясное дело, она из подонков общества. Нет, как мои племянники умеют влипнуть, уму непостижимо! Я запрещаю тебе жениться на этой выскочке.
Рикки глубоко втянул воздух. Лицо его походило на грозовое небо.
– Дядя Аларих, – выговорил он, – я не трону старика, который вот-вот сойдет в могилу…
Герцог дернулся от удивления:
– Что ты говоришь? Какие могилы?
– Такие, – твердо ответил Рикки. – Щадя твою старость, я не дам тебе в зубы. Но я скажу, что ты – мерзкий и гнусный гад, жиреющий уже полвека, когда пролетарий голодает. Противно смотреть. Бр-р-р! До свидания, дядя Аларих. Лучше нам расстаться, а то я сорвусь.
Бросив на герцога взгляд, какой не надо бы бросать племяннику, Рикки ушел, а герцог остался, ибо встать не смог.
Поднял его холодный голос, раздавшийся сбоку:
– Простите, ваша светлость?
– А? Что?
Руперт Бакстер был сдержан. Он не любил, чтобы в него швыряли яйца, и не смягчался от того, что бросок был очень метким.
– Полисмен сообщил мне, что надо отвести машину от входа в это заведение.
– Вот как, сообщил? Пошлите его к черту.
– Если разрешите, я поставлю ее за угол.
Герцог не ответил, пораженный блистательной мыслью.
– Эй вы! – сказал он. – Садитесь.
Руперт Бакстер сел. Герцог в него вгляделся. Да, убедился он, этот может тащить свинью, сил хватит. Только что казалось, что Рикки замены нет, – и вот, пожалуйста!
– Свиней крали? – спросил он.
– Нет, – холодно ответил Бакстер.
– А вот сегодня украдете, – сказал герцог.
Глава XIV
Рикки пошел в кабачок, чтобы утишить душевную боль; и правильно сделал. Крушение надежд, обвал воздушных замков очень неприятны, но пиво Г. Оуэна, эта жидкая Полианна, как-то помогает увидеть хорошую сторону. Поставьте кружку королю Лиру – и он мягче отнесется к буре.
Во всяком случае, на Рикки оно произвело чудотворное воздействие. Погоревав несколько часов после беседы с дядей Аларихом, он вошел в кабачок сломленным человеком, а к встрече с мистером Плумом был достаточно бодр.
«Деньги, – напомнило пиво, – еще не все. Смешно и подумать, что умный, молодой, предприимчивый поэт не изыщет тысячи способов раздобыть их. Но главное – не они, главное – она. Хорошо, ты беден. Ну и что? Полли – с тобой, она тебя любит. Значит, все образуется».
Именно тут появился мистер Плум, и Рикки прозрел. До сих пор ему не приходило в голову занять у него денег. А почему, собственно? Плум – ее отец. Рикки его спас от озверевшей черни. Должен он помочь дочери и спасти спасителя? Должен.
– А, мистер Плум! – вскричал Рикки.
Вскричал – но не удивился, предположив, что будущий тесть приехал посмотреть бега, о которых было столько толков. Зато удивился мистер Плум:
– Гилпин! Что вы здесь делаете?
– Дядя вызвал. Он в замке, недалеко отсюда.
Теперь мистер Плум ужаснулся:
– Вы собираетесь в замок?
– Нет-нет. Он приходил сюда, поговорить по делу. Ничего не вышло. Еду в город.
Мистер Плум облегченно вздохнул. Только Рикки недоставало в тонких бландингских кознях!
– А вы на бега приехали?
– Да, – отвечал мистер Плум, радуясь подсказке.
– Где живете?
– Тут, недалеко.
– Выпейте пива, очень хорошее.
– Спасибо, – сказал мистер Плум. – Спасибо.
Пока пиво не подали, Рикки молчал. Всю свою жизнь он был независимым и не хотел просить, но справился с собой. Как-никак, вспомнил он, без него этот человек провел бы больше месяца в больнице.
– Мистер Плум, – начал он.
– Да?
– Я должен с вами поговорить.
– Вот как?
– Вы любите луковый суп?
– Нет.
– А многие любят. Сейчас я сделаю вам деловое предложение.
Рикки отхлебнул пива. Глаза у мистера Плума всегда покрывала защитная пленка. Теперь казалось, что к ней прибавился еще один слой.
– Полли вам не говорила? Мне предлагают купить кафе, где продают этот суп. Наверное, вы их видели. Вокруг Пиккадилли-сёркус.
– Вроде бы говорила.
– Значит, хвалила. Это – золотое дно. Продает один мой приятель, американец, уступит за двести пятьдесят фунтов.
Мистер Плум поморгал, словно тронули обнаженный нерв. Он еще не решил, годится ли в партнеры Давенпорт. Может – годится, а может – и нет. Будущее было в тумане.
