– Что?!
– Деньги. И собиралась отдать их вам.
– Откуда она знала, что я здесь?
– Чутье, – ответил граф, растерявшись на малую долю секунды.
– Но…
– Да и важно ли это? – продолжал лорд Икенхем. – Она знала. И бежала к вам, как дитя, которое спешит показать свое сокровище. А вы? Вы вели себя как трус и подлец. Не удивляюсь, что она благодарит небеса за избавление.
– Благодарит?
– Конечно. Она мне только что сказала, и я ее не виню. Нет любви, если нет доверия.
Если бы Хорес Давенпорт увидел сейчас Рикки Гилпина, он бы не поверил, что грозный взгляд может стать таким овечьим, железная челюсть – похожей на недомерзшее бланманже. Будущий Король супа выглядел так, словно его ударили по затылку мешочком мокрого песка.
– Да, я не прав, – сказал он, и голос его напоминал писк полупроснувшейся птицы.
– Вот именно.
– Я все запутал.
– Не без того.
– Где Полли? Нам надо повидаться.
– Не советую. Она не в духе. Когда вы собирались уехать?
– Вечерним поездом.
– Правильно. Полли скоро вернется. Тогда купите ей шоколада и пошлите, вложив записку.
– Хорошо, пошлю.
– А уж после этого ищите встречи. Просите, умоляйте.
– Да-да.
– При должном сокрушении все уладится. Она вас любила, значит – может снова полюбить. Я с ней поговорю, похлопочу…
– Спасибо вам большое!
– Не за что. Рад услужить сыну старого друга. До свидания, мой дорогой. Помните – шоколад. Шоколад и сокрушение.
Вероятно, мы обрадуемся, что Мартышка не видел, как дядя его докладывает об этой беседе. Если бы он видел, он бы огорчился.
– Почему вы его ко мне не пустили? – горевала Полли.
– Моя дорогая, все пошло бы насмарку. Ты бы бросилась в его объятия. А сейчас – ест из рук. Прими шоколад как можно холоднее. Пусть твой Рикки побегает, похудеет, сменит власяницу-другую – вот тогда ты его простишь. Мужчинам такого типа нельзя давать поблажки.
Полли нахмурилась:
– Так что ж нам, бороться за власть?
– Конечно. Брак – битва, а не ложе из цветов
[25]. Кто же это сказал? Неужели я? Нет, какой афоризм! Обычно они приходят в голову, когда купаешься.
– Я его люблю.
– Очень хорошо. Но в браке надо прежде всего показать, кто главный. Моя дорогая жена показала очень скоро, а посмотри, как мы счастливы!
– Чепуха. Не надо. Пойду поищу его.
– Будешь жалеть.
– Пожалуйста.
– Ты подумай, как я старался!
– Спасибо вам, дядя Фред, вы меня просто спасли. Но я не хочу бороться с Рикки. Ну и пусть будет главный. Мне это нравится.
Граф глубоко вздохнул:
– Что ж, дело твое. Спорить бесполезно. Швыряешься дарами судьбы – Бог тебе в помощь. А Рикки ты не найдешь, он уехал. Потерпи до завтра.
– Это очень долго! Может, послать телеграмму?
– Нет, – сказал лорд Икенхем, – всему есть пределы. Где твое достоинство? Ну хоть притворись. Почему бы Хоресу не отвезти тебя вечером в Лондон?
– Вы думаете, он согласится? Он же ехал сюда, устал.
– И с удовольствием поедет обратно, тем более с тобой. А мы с Мартышкой отправимся этим хваленым 8.25.
– Разве вы тоже уезжаете?
– Да. Спроси Хореса, он расскажет. Если сразу не увидишь, не уходи, загляни в шкаф. Я пока что пойду сообщу новости Мартышке. Он обрадуется. Ему не понравилось в Бландингском замке. Кстати, ты его не встречала?
– Встречала. После Рикки.
– Это хорошо. А то я беспокоился насчет денег.
– Да, он предлагал, я не взяла.
– Не взяла?
– Нет. На что они мне?
– Дорогая моя, на суп! На свадьбу, если хочешь.
– Да, он что-то такое говорил, но я поссорилась с Рикки и собиралась утопиться. Какие свадьбы! А теперь… Передайте ему, пожалуйста, что я их возьму.
Лорд Икенхем застонал, хотя и негромко:
– Легко сказать! Конечно, щипцами, под наркозом, деньги я вырву. Ради тебя готов на все. Принесу к вам домой завтра часа в два. А теперь – беги ищи Хореса. Он будет рад поскорей уехать.
– Бегу. Дядя Фред, вы ангел.
– Спасибо, моя дорогая.
– Если бы не вы…
Пятый граф снова ощутил, что его обнимают, и ответил на это много теплее, чем хотелось бы строгому Мартышке. Но еще минута – и нежный голос Полли уже звучал в темноте, распевая на ходу.
А через десять минут, по пути в Маркет-Бландинг, лорд Икенхем услышал другой голос. Мартышка редко пел, тем более как жаворонок, и граф содрогнулся, подумав о том, что сейчас нанесет удар любимому племяннику.
– Мартышка?
– А, дядя Фред! Какой вечер!
– Приятный.
– Воздух! Звезды! Цветы!
– Да-да. Кстати, насчет этих денег…
– Для мисс Плум? Я как раз хотел сказать. Она не взяла.
– Э… ы…
– Она поссорилась с Рикки, ей не нужно.
– Да, но с тех пор…
– Так что пошел на почту и послал: двести – Джорджу Бадду, пятьдесят – Пуфику. Заказным. Ты представить не можешь, – прибавил Мартышка, – насколько мне легче!
Пятый граф заговорил не сразу. Какое-то время он теребил усы и задумчиво смотрел на племянника, немного досадуя, что Провидение так усложняет жизнь.
– Жаль, – произнес он наконец.
– Тебе жалко?
– Да.
– Почему? Казалось бы…
Мартышка замолчал, испуганный внезапной мыслью.
– Ой! – воскликнул он. – Неужели передумала?
– Да.
– Помирилась с Рикки?
– Да.
– Хочет деньги?
– Естественно.
– Ой, ой, ой!
– Вот, – сказал лорд Икенхем, – жаль и тебе. Я сообщил Рикки, что деньги – в кармане, и он уже видит стада алчущих и жаждущих супа. Полли я обещал принести деньги завтра в два, она тоже радуется. Трудно будет открыть им правду.
– Может, я позвоню Биллу и Пуфику, пусть вернут?
– Не вернут.
– И я так думаю. Что же делать?
Граф внезапно просиял. Его неутомимый мозг не заставлял ждать долго.
