– А, что?
Остановившись на полпути, Галли увидел, что племянник его напоминает факира, который впервые примостился на гвоздях и думает о том, не стоило ли избрать религию полегче.
– Боюсь, – сказал Ронни, – все не так просто.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты все перепутал. Сью меня не любит.
– Чепуха!
– Нет, не чепуха. Она любит Монти Бодкина.
– Что-о-о?!
– Они скоро поженятся.
– В жизни не слышал такой…
– Я ее не виню, – заверил Ронни. – Никто не виноват. Бывает. Влюбилась. Поехала в Лондон, чтобы с ним встретиться, устроила к дяде Кларенсу. Видишь? Не может без него жить. Вчера была с ним на крыше. А у него… – Ронни справился с голосом, – а у него на груди написано «Сью».
– Правда?
– Сам видел.
– Какая гадость! И больно к тому же. Я не слышал о татуировках с тех пор, как Джек Беллами…
Ронни поднял руку:
– Только не сейчас!
– Очень интересный случай.
– Позже, ладно?
– Ну хорошо. Понимаю, тебе не до этого. Просто старый Джек влюбился в Эсмеральду Паркинсон-Уиллоуби, наколол все это, только поджило – бамц! – влюбился в Мэй Тодд. Подождал бы… Ладно, позже. Так вот, дорогой мой, я никогда не считал тебя особенно умным, но купиться на такую чушь… это… это…
– Чушь?!
– Полную чушь. Давай разберемся. Предположим, она ездила в Лондон.
– Как это «предположим»? Мамаша их видела в кафе.
– Уж она увидит! Сестрица у меня… Прости, тебе она мать. Хотя моей сестрой она стала раньше. Так что она наплела?
– Она…
– Не надо. Сам узнаю. Теперь послушай меня. Никуда его Сью не устраивала. Она вообще от меня узнала, что он здесь служит. Очень расстроилась. Понимаешь, буквально в детстве они были помолвлены.
– Что?!
– Задолго до вашего знакомства. Недели две. Сейчас она испугалась, как бы он чего не брякнул, ты ведь у нас кретин, – и я посоветовал съездить предупредить его. Она поехала и предупредила. Они зашли в кафе. Как видишь, сплошной альтруизм, никаких мотивов, кроме твоего спокойствия. Может быть, это научит тебя не поддаваться самой мерзкой, самой дурацкой страс…
Ронни, глядевший на него в крайнем изумлении, спросил:
– Ты не врешь?
– Конечно, не вру. Если ты до сих пор не понял, что Сью – идеальное создание, а обижает ее как раз…
– Она была с ним на крыше!
– Ну и что? Я тоже бывал с тобой на крыше, но если ты думаешь, что ты мне нравишься… Да Монти вообще влюблен в другую! Он мне сам говорил, такая Гертруда Баттервик. Интересно, в родстве она с Лапой Баттервиком, который тыкал себе в лицо помадой, чтобы кредиторы решили, что у него…
Ронни застонал и задергался.
– Господи, что я натворил?!
– Да уж, не без того.
– Я негодяй!
– Это верно.
– Меня убить мало!
– Верно и это.
– Нет, такого…
– Хватит, – сказал Галли, – прибереги это для Сью. Сейчас я схожу за ней.
Действительно, через минуту он втащил Сью в бильярдную.
– Так, – властно сказал он. – Действуй. Ползай, лижи паркет, катайся кверху лапами. А я пойду побеседую с моими сестрицами.
Лицо его стало каменно-суровым.
– Ничего, – посулил он, – я им испорчу чай.
Проскакав по лестнице в той манере, какую осуждали его подагрические ровесники, он обнаружил в гостиной только леди Джулию. Она сидела в кресле, курила, листала журнал. Чай, который он думал испортить, уносили Бидж и лакеи.
– Ты опоздал, – сказала сестра. – Видишь, чай уносят.
– Чай! – воскликнул брат и какое-то время только дымился. – Ну, Джули, – начал он, когда закрылась дверь, – пришла нам пора побеседовать.
– Галли, какой тон! Что-нибудь случилось?
– Сама знаешь, – отвечал он. – Где Конни?
– Кажется, кому-то звонит.
– Что ж, начнем с тебя.
– Галли, что за…
– Отложи журнал!
– Пожалуйста.
Галахад подошел к камину и стал к нему спиной. Да, огня нет, но все же так вернее.
– Джули, – сказал он, – мне противно на тебя смотреть.
– Да? Почему же?
– Какого черта ты настраиваешь своего кретина против Сью?
– Ну что ты!
– А что ты тогда делаешь?
– Возможно, я ему намекнула, что глупо жениться на девушке, если она тебя не любит.
– Ты считаешь, она его не любит?
– Да вроде бы.
– Может быть, она любит Монти?
– Скорее всего.
– Если ты зайдешь в бильярдную, – сказал Галли, – ты переменишь мнение.
Леди Джулия дрогнула.
– Что ты имеешь в виду?
– А ты посмотри. Я лично чуть не заплакал. В жизни не видел такой пары. Вызывает, я бы сказал, чистое умиление. Все невзгоды позади…
– То есть как?
– …плачут, обнимаются. Посмотри, очень тебе советую. Вряд ли там перерыв. Конечно, я побежал к тебе. Уж как ты старалась, и что же? Ничего, мир и любовь.
Галахад расправил фалды, как бы подставляя спину невидимому пламени, и заключил свою повесть:
– Словом, хватит портить им жизнь.
Леди Джулия, при всем своем потрясении, духом не пала.
– Как ты странно выражаешься! Всякая мать дает советы сыну. Бедный Ронни слаб умом и к ним не очень прислушивается, но если бы ты случайно пошел не в ночной клуб, а в театр, ты бы знал фразы «Это еще не конец» или «Время покажет».
Галли посмотрел на неукротимую леди с чем-то вроде восхищения.
– Однако!
– В каком смысле?
– Ты с детства… ну, сильна духом.
– Благодарю.
– Помню гувернантку. Придет, увидит Конни и думает: «Какая плохая девочка!» Тут являешься ты – льняные локоны, голубые глазки. Она думает: «Слава Богу!» – и не знает, заметь, что перед ней – самый вредный экземпляр Шропшира.
Леди Джулия радостно засмеялась:
– Ну, Галли!..
Галахад поправил монокль.
– Значит, остаешься на ринге?
– Остаюсь.
– Чем тебе Сью не угодила?
– Не люблю певичек.
– Джули, какая она певичка?!
