– Всеконечно, – сказал Арчибальд. – Моя старая нянюшка.
– Что ей понадобилось?
– Заглянула поздравить меня с этим счастливым днем.
– Но ведь сегодня не день твоего рождения!
– Конечно, нет, но ты же знаешь старых нянюшек. А теперь поговорим, мой бесценный ангел, зайчиха грез моих, – продолжал Арчибальд, – о нашей свадьбе. Моя идея – заарканить двух епископов, чтобы все было тип-топ. Не одного епископа, если ты меня понимаешь, а двух. Обзаведясь запасным, можно ничего не опасаться. В наши дни, когда люди направо и налево срывают свои голоса, рисковать никак нельзя.
© Перевод. И.Г. Гурова, наследники, 2011.
Пламенное ухаживание Мордреда
Пинта Портера тяжко выдохнул через нос.
– Безмозглый молокосос! – сказал он. – В зале повсюду понатыкано пепельниц – так на тебя и пялятся, куда ни взгляни, а он устроил такое идиотство!
Он имел в виду молодого джентльмена с неинтеллектуальной рыбьей физиономией, который несколько минут назад, покидая зал «Отдыха удильщика», бросил недокуренную сигарету в корзину для бумаг, а та в мгновение ока заполыхала веселым пламенем. И никто в маленькой компании добровольцев-пожарных не сохранил невозмутимости. Светлый Эль, обладатель высокого артериального давления, был вынужден расстегнуть воротничок, а облаченная в атлас грудь мисс Постлетуэйт, нашей впечатлительной буфетчицы, все еще бурно вздымалась.
Только мистер Муллинер, казалось, готов был отнестись к происшествию снисходительно.
– Не будем слишком придираться к мальчику, – сказал он, прихлебывая свое горячее виски с лимоном, – и вспомним, что в этом уютном зале нет ни концертного рояля, ни бесценного антикварного столика орехового дерева, в которых молодое поколение привыкло видеть нормальные естественные хранилища тлеющих окурков. Не обнаружив таковых, он, разумеется, нашел им замену в корзине для бумаг. Подобно Мордреду.
– Которому? – переспросил Виски С Содовой.
– Каковому, – поправила мисс Постлетуэйт.
– Моему племяннику, Мордреду Муллинеру, поэту.
– Мордред, – мечтательно произнесла мисс Постлетуэйт. – Какое нежное имя.
– И, – сказал мистер Муллинер, – удивительно ему шедшее, так как он был миловидным, обаятельным, чувствительным юношей с большими глазами олененка, изящными чертами лица и превосходными зубами. Зубы эти я упоминаю потому, что именно они дали толчок событиям, к изложению которых я сейчас приступаю.
– Он кого-нибудь укусил? – высказала предположение мисс Постлетуэйт.
– Нет. Но если бы у него не было зубов, он бы в тот день не отправился к дантисту, а если бы он не отправился к дантисту, то не встретил бы Аннабель.
– Каковую Аннабель?
– Которую, – поправила мисс Постлетуэйт.
– Вот, поди ж ты! – сказал Виски С Содовой.
Аннабель Спрокетт-Спрокетт, единственную дочь сэра Мургатройда и леди Спрокетт-Спрокетт, Тяпляп-Холл, Вустершир. Как ни был он непрактичен (продолжал мистер Муллинер), Мордред неукоснительно каждые полгода посещал дантиста, и утром того дня, с которого начинается мой рассказ, он как раз опустился в кресло в пустой приемной и принялся листать номер «Тэтлера» трехмесячной давности, когда дверь отворилась, пропуская девушку, при виде которой – или каковой, если так больше по вкусу нашему другу, – что-то, казалось, взорвалось в левой стороне его груди, будто бомба. «Тэтлер» расплылся перед его глазами, а когда снова отвердел, Мордред понял, что наконец-то на него снизошла любовь.
Муллинеры в большинстве влюбляются с первого взгляда, но лишь у немногих было для этого столько же оснований, сколько у Мордреда. Это была на редкость красивая девушка, и некоторое время, околдованный ее красотой, мой племянник не замечал ничего другого. И, только побулькав минуту-другую, точно собака, подавившаяся косточкой, он обнаружил, что ее лицо омрачает печаль. Теперь он увидел, что ее глаза, рассеянно устремленные на страницы четырехмесячной давности «Панча», которые она апатично листала, исполнены страдания.
Его сердце сжалось от сочувствия, и, поскольку в атмосфере приемной дантиста есть нечто опрокидывающее барьеры условностей и этикета, он осмелился заговорить с ней.
– Мужайтесь! – сказал он. – Возможно, все обойдется. Он поорудует своим зеркальцем и решит, что ничего делать не надо.
Впервые она улыбнулась слабой улыбкой, однако достаточной, чтобы Мордреда снова как током поразило.
– О дантисте я даже не думала, – объяснила она. – Беда в том, что я живу в деревенской глуши и в Лондон приезжаю не чаще двух раз в год на два часа. Я надеялась, что у меня останется достаточно времени, чтобы не спеша полюбоваться витринами на Бонд-стрит
[8]. Но теперь мне придется прождать Бог знает сколько, а мой поезд отходит в час пятнадцать.
Вся рыцарственность Мордреда выпрыгнула из глубин его души, будто форель из ручья.
– Если вы согласитесь пойти раньше меня…
– Нет, я не могу злоупотребить вашей…
– Прошу вас. Я подожду с превеликим удовольствием. Это ведь даст мне возможность восполнить пробелы в моем чтении.
– Ну, если вас это не затруднит…
Учитывая, что Мордред уже созрел, чтобы сразиться ради нее с драконом или взобраться на высочайшую альпийскую вершину, лишь бы снабдить ее эдельвейсом, он мог заверить ее, что нет, это его нисколько не затруднит. И потому она вошла в кабинет, одарив его застенчивым, полным благодарности взглядом, равносильным удару в солнечное сплетение, а он закурил сигарету и погрузился в мечты. Вскоре она вышла из кабинета, и Мордред вскочил, вежливо швырнув сигарету в корзину для бумаг.
Девушка вскрикнула, и он извлек сигарету из корзины.
– Дурацкая привычка, – сказал он со смущенной улыбкой. – Я постоянно так. Все рассеянность. В этом году я уже спалил две квартиры.
Она ахнула:
– Спалили дотла?
– Ну, не совсем дотла. Они занимали верхний этаж.
– Но вы их спалили?
– О да! Я их спалил.
– Ну-ну! – Она как будто задумалась. – Что же, всего хорошего, мистер…
– Муллинер. Мордред Муллинер.
– Всего хорошего, мистер Муллинер, и от души благодарю вас.
– Ну что вы, мисс…
– Спрокетт-Спрокетт.
– Ну что вы, мисс Спрокетт-Спрокетт. Для меня это было удовольствие.
Она вышла из приемной, и через несколько минут он уже откинулся в зубоврачебном кресле, исполненный бесконечной печали. И не по причине каких-либо поползновений дантиста, который как раз сказал с тоскливым вздохом, что на этот раз ничего как будто делать не надо, но потому, что его жизнь превратилась в мертвую пустыню. Он любит эту чудесную девушку и больше никогда ее не увидит. Еще один пример кораблей, что проходят мимо друг друга в приемных врачей.
