– На сленге эти порошки называются именно так, мадам.
– Они у вас всегда имеются при себе?
– Небольшой запас я, как правило, ношу с собой, мадам.
– Заранее не угадаешь, когда они могут пригодиться, да?
– Абсолютно верно, мадам. Поводы к их использованию возникают постоянно.
– Что ж, мне остается только поблагодарить вас. Вы добились победы на краю поражения.
– Весьма признателен, мадам.
– Тысяча благодарностей, Дживс.
– Не за что, мадам.
Я ждал, что пожилая родственница сейчас начнет чехвостить меня за то, что я сам не догадался подсыпать Бингли снотворного, а я знал: тетушек не переубедишь, и бесполезно будет оправдываться тем, что у меня нет подобных снадобий. Однако она пришла в жизнерадостное настроение и браниться не стала. Снова вернувшись к теме Л. П. Ранкла, она сказала, что все-таки, оказывается, ей сегодня везет, и поэтому она не собирается сидеть сложа руки.
– Сейчас же иду к нему, – громогласно заявила она, – и нисколько не сомневаюсь, что сыграю на нем, как на мандолине. Прочь с дороги, молодой Берти, – крикнула она, направляясь к двери, – или я затопчу тебя в пыль. Улю-лю! – добавила она, переходя на язык своей охотничьей молодости. – Ату! Вперед! Ищи!
Или что-то в этом роде.
Глава 12
После того как тетушка покинула гостиную со скоростью приблизительно 60 миль в час, наступила дрожащая тишина, какая бывает во время урагана в Америке, когда воющий ветер, чуть не вытрясший из вас душу, устремляется дальше на запад, чтобы и в тех краях проверить жителей на прочность. А вы остаетесь ошарашенные. Я повернулся к Дживсу и, разумеется, нашел его безмятежным и невозмутимым, как устрица в створке раковины. Возможно, он с детства привык видеть вопящих теток, которые пулей вылетают из комнаты.
– Что она такое сказала, Дживс?
– Если не ошибаюсь, «улю-лю», сэр. По-моему, мадам также добавила «ату, вперед и ищи».
– Думаю, члены охотничьих обществ все время говорят что-нибудь в этом роде.
– Полагаю, что так, сэр. Это побуждает гончих бросаться в погоню с удвоенной энергией. Лисе, естественно, приходится нелегко.
– Ни за что не хотел бы быть лисой. А вы, Дживс?
– Безусловно, есть уделы и позавидней, сэр.
– Беднягу заставляют не только бежать во весь дух по пересеченной местности, но и слушать, как люди в цилиндрах издают эти грубые возгласы.
– Совершенно верно, сэр. Очень нелегкая доля.
Я вынул батистовый платок и промокнул лоб. Из-за последних событий мои поры струили влагу, как версальские фонтаны.
– Жаркие дела, Дживс.
– Да, сэр.
– Вгоняют в пот.
– Да, сэр.
– Сейчас здесь кажется так тихо.
– Да, сэр. «И тишины бальзам пролился, чтоб залечить ушибы звука».
– Шекспир?
– Нет, сэр. Американский писатель Оливер Уэнделл Холмс. Это цитата из его стихотворения «Шарманщики». Одна из моих тетушек читала его мне, когда я был маленьким.
– Вот не думал, что у вас есть тетушки.
– Три, сэр.
– И они такие же взвинченные, как та, что сейчас нас покинула?
– Нет, сэр. У всех троих одинаково умиротворенный взгляд на жизнь.
Я и сам несколько умиротворился. Стал благодушней, если хотите. А благодушие прибавило мне снисходительности.
– Да я и не осуждаю пожилую родственницу за взвинченность, – сказал я. – Ее всю поглотило начинанье, сделавшее что-то там мощно.
– «Начинанье, взнесшееся мощно», сэр?
– Точно.
– Тогда давайте надеяться, что оно не будет «сворачивая вбок от замыслов высоких, словно горы, терять имя действия».
– Да, давайте. Словно горы?
– Да, сэр.
– Это Бернс, что ли?
– Нет, сэр. Цитата из пьесы Шекспира «Гамлет».
– А, «Гамлета» я знаю. Тетя Агата когда-то заставила меня вести на него в театр «Олд-Вик» ее сына Тоса. Спектакль, по-моему, был неплохой, хотя и несколько заумный. Вы уверены, что «Гамлета» написал не Бернс?
– Уверен, сэр. Это общеизвестный факт.
– А, ну тогда ладно. Но мы отвлеклись от сути вопроса, которая заключается в том, что тетя Далия по уши погружена в это «начинанье, взнесшееся мощно». Оно касается Таппи Глоссопа.
– В самом деле, сэр?
– Это должно быть вам интересно: вам же, я знаю, всегда нравился Таппи.
– Очень приятный молодой джентльмен, сэр.
– Да, когда не отводит в сторону последнее кольцо над бассейном в «Клубе шалопаев». Подробности дела в двух словах не изложишь, но я скажу о главном. Л. П. Ранкл, прикрывшись буквой договора… можно сказать – буква договора?..
– Да, сэр.
– …обманул отца Таппи, заключившего с ним сделку… нет, не совсем сделку, отец Таппи работал у него, и Л. П. Ранкл воспользовался формулировкой примечания к их договору, чтобы отнять у него доходы от его изобретения.
– Обычная история, сэр. Финансисты склонны наживаться за счет изобретателей.
– А тетя Далия надеется, что уломает его и он отстегнет некоторую сумму Таппи.
– Под действием угрызений совести, сэр?
– Не то чтобы угрызений. Скорее под действием гастрономических чар Анатоля, во власти которых он находится уже продолжительное время, благодаря чему, как ей кажется, стал мягким и добрым финансистом, готовым оказывать услуги и поступать по справедливости. У вас скептическая мина, Дживс. Думаете, не получится? Тетушка уверена в успехе.
– Я, к сожалению, не могу разделить уверенность мадам, напротив…
– Напротив, вы, подобно мне, считаете, что сыграть на Л. П. Ранкле, как на мандолине, у нее… сколько шансов? Восемь из ста?
– Даже меньше, сэр. Мы должны учитывать тот факт, что мистер Ранкл…
– Ну? Договаривайте, Дживс, мистер Ранкл – что?
– Мне не удается вспомнить выражение, сэр, которым вы иногда пользовались, чтобы подчеркнуть недостаток обаяния в ком-нибудь из джентльменов вашего круга. Вы употребляли его по отношению к мистеру Споду, или, как теперь следует его называть, лорду Сидкапу, и к сэру Родерику, дяде мистера Глоссопа, когда ваши отношения с ним еще не приняли характера сердечной привязанности. Оно вертится у меня на языке.
– Жлоб?
– Нет, – сказал он, – не жлоб.
– Крепкий орешек?
– Нет.
– Прошлогодний сухарь?
– Вот именно, сэр. Мистер Ранкл – прошлогодний сухарь.
